Песталоцци
Шрифт:
Следующее весьма характерное для настроения Песталоцци место находим мы там, где описывается смерть Агиса. «Леонид становится царем Спарты, тиран убьет тебя (Агиса)!.. От руки тирана ты должен погибнуть! — Слушайте, люди, не убивающие всегда тиранов, а рекомендующие их только изгонять, слушайте и запомните навсегда, что только полнейшее их уничтожение спасает от того, чтобы они больше не могли вредить».
Несколько дальше Песталоцци поясняет это в следующих словах: «Леонид был изгнан, и если бы Агис его не спас, то Спарта была бы застрахована от его возвращения, а теперь вместо этого — уничтожение навеки законов Ликурга, рабство Спарты и твоя смерть, Агис, как следствие твоей мягкости. Ах, какое следствие подобной сантиментальности!»
Песталоцци, стремящийся отдать свою жизнь
Вернемся теперь к участию «патриотов» и Песталоцци в «женевском деле», поведшему к закрытию кружка и почти полному прекращению политической деятельности его членов. В связи с известным уже нам событием была составлена подпольная прокламация под названием «Крестьянский разговор». Эта прокламация была сочинена неким Мюллером, юным богословом и домашним учителем, прочитана на собрании кружка и, нужно думать, им одобрена. Основное содержание прокламации — призыв к крестьянам и цюрихским войскам отказаться итти на Женеву, если их туда пошлют. Как было сказано выше, в то время (1767 г.) имело место «посредничество» Франции, Цюриха и Берна.
Приведем конец «Крестьянского разговора»:
Крестьянин говорит: «И теперь мы должны итти туда и подавить их силой». Это было бы гнусностью, позором перед богом и честью. После этого нельзя было бы верить никакой власти! Что бы сказал мой старый добрый дед. если бы он еще жил! И если это так, пусть меня лучше разорвут на части, чем я сделаю хотя бы один шаг по направлению к Женеве. Клянусь богом я не пойду, и этим все сказано!»
Нет ничего удивительного, что это произведение окончательно вывело из себя цюрихские власти, и они обрушились со всей силой на кружок. «Патриоты» где к тому времени Песталоцци играл одну из руководящих ролей, убеждали Мюллера явиться к властям и открыто заявить о своем авторстве. Достоинство кружка «патриотов», по их мнению, этого требовало. В связи с этим Песталоцци несколько раз посетил Мюллера: Мюллер же после этих разговоров предпочел скрыться. Дело представили так, что «патриоты», в том числе Песталоцци и Лафатер, в особенности первый, уговорили Мюллера бежать и помогли ему в этом. Песталоцци был арестован и находился под арестом трое суток, после чего был отпущен, так как никаких доказательств его соучастия в деле Мюллера не могли найти. Однако их судили, «возмутительное» произведение было присуждено к сожжению палачом, Мюллер лишен сана и навсегда изгнан из Швейцарии. В случае его появления на территории Швейцарии, он должен был быть немедленно арестован.
Кружок «патриотов» обязали оплатить расходы на покупку дров для сожжения рукописи. Двое из «патриотов» потеряли свою стипендию в Каролинуме. Песталоцци и те, кто вместе с ним был арестован, должны были возместить расходы по их содержанию во время ареста.
Все эти постановления не укротили «патриотов» и, несмотря на то, что они находились в положении людей преследуемых, они всем своим поведением подчеркивали свою солидарность с Мюллером. В одной на старых рукописей рассказывается, что в тот момент, когда производилось торжественное сжигание произведения Мюллера Песталоцци вместе с другими товарищами находился на балконе расположенного по близости дома: молодежь вела себя при этом весьма непринужденно: демонстративно хохотали, громко разговаривали.
Все это происходило в начале 1767 г. Этот год в жизни Песталоцци имеет особое значение. В начале его он был арестован, в середине года он потерял ближайшего друга — Блюнчли, в конце Анна Шультгес стала его невестой. Тогда же он окончательно выбирает профессию и начинает к ней готовиться, проходя, так сказать, ученический стаж в области сельского хозяйства у известного бернского патриция и сельского хозяина Чиффели. По некоторым сведениям, Песталоцци весной этого года начал было заниматься юридическими науками, предполагая посвятить себя карьере юриста. Если даже это и верно, то его занятия правом были очень непродолжительны. Тогда же он вступает в купеческое сословие, что давало ему право гражданства в Цюрихе.
Песталоцци рассказывает, — правда, в сочинении, написанном через 60 лет. — что на него чрезвычайно повлияли предсмертные слова его друга Блюнчли, который за несколько часов до смерти сказал ему следующее: «Песталоцци, я умираю, ты же, став самостоятельным, не бросайся ни в какие предприятия, которые могли бы быть для тебя опасными при твоем добродушии и доверчивости. Ищи спокойного, тихого поприща и, не имея около себя человека со спокойным, хладнокровным знанием людей и вещей, не пускайся в рискованные предприятия. неудача которых чем-либо могла бы быть для тебя опасна».
Это будто бы и толкнуло Песталоцци к тому, чтобы поселиться в деревне среди народа. — правда, на положении относительно крупного собственника, — и помогать народу, организуя его обучение и содействуя увеличению его заработка. Он хотел, по его словам, «незаметно оказывать благодетельное влияние на окружающих». Этот план ему так понравился, что он «внезапно принял решение посвятить себя земледелию». Так как Чиффели пользовался в качестве сельского хозяина большой известностью, его имение считалось образцовым, то Песталоцци решил пойти к нему в науку и действительно пробыл у него в имении с 7 сентября 1767 г. до начала июня 1768 г. За это время он перечел много сельскохозяйственных книг, изучил теорию сельского хозяйства, много практически работал. «Я ушел от него. — пишет он. — великим сельскохозяйственным мечтателем со многими грандиозными и верными взглядами и надеждами относительно земледелия в той же мере, как я прибыл к нему в качестве мечтателя горожанина со многими грандиозными и правильными городскими познаниями, взглядами и надеждами».
В 1768 г он организует покупку 30–40 гектаров земли в местности, которая всеми считалась весьма неплодородной, но которая могла быть, по мнению Песталоцци сделана плодородной. Как выяснилось впоследствии, Песталоцци был в своих предположениях совершенно прав. Действительно почву оказалось возможным улучшить, и через 25–30 лет после покупки это имение стало приносить значительный доход, но для того чтобы добиться этого нужно было иметь, кроме капитала на покупку, еще и капитал на ее эксплуатацию и мелиорацию. Капитала у Песталоцци не было. Поэтому Песталоцци сразу же оказался в относительно тяжком положении. Землю он купил совместно с неким банкиром Шультгесом. предоставившим ему довольно большой кредит. Этот Шультгес был дальним родственником его будущей жены Анны.
С земледелием Песталоцци намеревался соединить торговлю скупаемыми продуктами домашней промышленности крестьян, кроме того он организовал раздачу пряжи (хлопка) крестьянам, получая от них обратно на известных условиях готовые изделия. Таким образом Песталоцци хотел сразу же соединить торговлю, земледелие и промышленность в своих руках.
Таким образом, молодой народник, хотевший помочь крестьянам. начал с того, что стал одним из эксплоататоров того же крестьянства. В этом отношении Песталоцци разделил судьбу многих других утопистов: Томас Мор создал коммунистическую утопию и был первым министром у короля. Роберт Оуэн был ярым пропагандистом социализма и обращался к королям за помощью в осуществлении своих утопий, а раньше и сам был совладельцем фабрики и т. д.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ЛЮБОВЬ
«Я потерял все силы, все спокойствие и завишу теперь целиком от Вас».
…«Хотя я буду нежнейшим супругом. и все же останусь равнодушным к слезам жены, если увижу, что она хочет удержать меня от исполнения обязанностей гражданина».
В кружок цюрихских «патриотов» входило несколько девушек. Среди них своей красотой и образованностью выделялась Анна Шультгес. Песталоцци встречался с ней неоднократно, издали восхищался ею. но никогда не пытался обратить на себя ее внимание. Она казалась ему стоящей настолько выше, что он и не мечтал о какой-либо близости. Кроме того она была старше Песталоцци почти на восемь лет. Ему было 20–21 г., ей уже 28–29.