Пестрота отражений

Жукова Юлия Борисовна

Как бы там ни было, продолжить этот разговор нам бы не удалось: из приёмной доносится какой-то грохот, а затем раскатистый рык:

– Где вы тут прячете мою дочь?!

Арай втягивает голову в плечи и вжимается в стену. Исар качает головой.

– Н-да, я начинаю понимать, в чём дело.

Я делаю глубокий вдох, мысленно надеваю на себя броню пофигизма и отправляюсь давить авторитетом.

С первого взгляда папаня производит впечатление человека, которому никто не указ. Ростом он примерно с Исара, но намного более в теле, а ещё в трёх пёстрых, шитых золотом дилях, один поверх другого –

на востоке так носят, но в более холодном сезоне, как мне казалось. На выдающемся брюшке разложена массивная золотая цепь, а поверх неё – расчёсанная надвое борода. Венчает всё это обилие копна смоляных волос, вероятно, сдобренных каким-то средством для придания объёма. Этим самым средством от него, похоже, и разит, во всяком случае, я не могу себе представить, чтобы духи или одеколон пахли чем-то насколько химическим.

– Соблюдайте, пожалуйста, тишину, – холоднейшим тоном, на какой способна, требую я. – Вы пришли в Дом Целителей, а не в трактир.

– Пошла прочь, девка, – просто и даже спокойно отвечает этот приятный человек. – Я за своим пришёл.

– Вообще-то, вы разговариваете с Хотон-хон, – подаёт голос из-за стойки регистрации дежурный стажёр. Он совсем мальчишка и воинственно настроенного мужика побаивается и небезосновательно, но смолчать не смог. Зато, к счастью, смог нажать на кнопку вызова охраны – она у нас не пасётся в приёмной всё время, а сидит в своей каморке в ожидании вызова, потому что проблемы обычно возникают не на входе, а в смотровых. Охранники выскакивают из каморки и наставляют на пришельца вырубалки, встав чуть впереди и по обе стороны от меня.

К счастью, мужик оказывается способен оценить, на чьей стороне перевес, и меняет подход.

– Ох, ну откуда ж я знал, – басит он. – На вас же не написано… Я, это, дурного ничего не задумал, мне бы только дочь забрать, похитили её у меня и, говорят, тут держат. Это мне в полиции сказали, – добавляет он веско.

– Скажите для начала, кто вы такой и кто ваша дочь, – предлагаю я условно миролюбиво, сделав вид, что простила хамство.

– Меня Медведем кличут, а дочка моя – Веточка, —охотно сообщает мужик.

Вот, значит, как, даже настоящего имени не удостоил. Ну ладно, моего уж тем более не получит, а что Арай – Ветка, это я знаю.

– В таком случае, – говорю, – дочь вашу никто не похищал. Она сама явилась и выразила желание участвовать в государственной образовательной программе. Мы её успешно приняли.

– Ещё чего! – снова расходится Медведь. – Чему вы её тут учить собрались?!

Он, кажется, хочет что-то добавить, но осекается, вспомнив, с кем говорит.

– Как вы думаете, чему могут учить в Доме Целителей? – не удерживаюсь я. – Вероятно, целительскому делу!

– Вот ещё мы всяким уродам болячки не лечили! – фыркает мужик. – Нет уж, это никуда не годится, нечего ей тут делать!

– А это, уважаемый, определяете не вы, – раздаётся сзади от меня голос Рубчего.

Я оборачиваюсь: он стоит, свободно прислонившись к углу стены, где коридор примыкает к приёмной, а за спиной виднеется хрупкая фигурка Арай.

– А кто же?! – гаркает Медведь, разворачиваясь всем телом. – Я вообще-то её отец!

– А я её муж, – спокойно сообщает Рубчий.

Повисает напряжённая пауза, слышно только тяжёлое дыхание Медведя.

– Это с какой же стати? – наконец вопрошает он. – Я на брак согласия не давал!

Рубчий пожимает одним плечом.

– По законам нашей страны взрослой женщине не требуется разрешение родни.

Я сдерживаю смешок. В кои-то веки приятно слышать муданжское пренебрежительное слово хматан применительно к родителю.

Медведь краснеет и принимается пыхтеть громче.

– Ну знаешь, уважаемый, законы законами, а и среди людей обычай имеется. Люди дочерей растят, вкладываются – уж не для того, чтобы потом за так отдать первому встречному, а если у тебя на выкуп не нашлось, так брал бы сироту.

Рубчий качает головой, видимо, поражаясь глубине неприятности этого человека.

– А я что, по-вашему, должен был всё бросить и к вам к Ирлик-хону на задворки ехать выкуп отдавать? Я человек занятой, на лечение-то вот еле нашёл время, у меня, вообще-то, крупная фирма. Вы лучше скажите, у вас банковский счёт есть или по старинке повезёте монеты в мешочке по большой дороге?

– Есть у меня всё, – нахохливается Медведь. – У меня тоже бизнес немаленький, с кошелём не набегаешься. Могли бы позвонить да спросить, фирма-то и в Сети представлена…

– Ну вот что, господа, свои финансовые дела идите решать в переговорной, – потребовала я.

Арай тут же скользнула к лифту, и Исар переместился вслед за ней, держась так, чтобы Медведь сквозь него её не видел. Тот, впрочем, был больше озабочен самим лифтом – скорее всего, он никогда ничем таким не пользовался и опасался, но и лицо терять не желал. Я только вздохнула с облегчением, когда за ними закрылись двери, а ещё припомнила, как я заказывала кровать нам во дворец. Вот такие же дельцы тогда со мной разговаривали. Бррр.

3. Арай

Лифт был просторный, рассчитанный на каталки с пациентами, но всё же по сравнению с холлом это было маленькое пространство, и расстояние между мужчинами было коротким до дискомфорта. Арай понимала, что Исар её нарочно загораживает собой, и стыдилась того, что стала обузой постороннему хорошему человеку, которому ещё и отплатить за доброту толком не могла. Конечно, она знала, что теоретически женатое положение должно вернуть ему статус серьёзного, преуспевающего и надёжного партнёра, но это была разовая польза, значение которой скоро стёрлось бы и забылось, а чем ещё Арай могла его порадовать, не поступаясь собственной свободой, она не представляла.

Она проводила мужчин в переговорную, где напротив друг друга стояли два дивана, разделённые чайным столиком.

– Ты это, – начал отец с порога. – Сумму надо бы обсудить. А то кто вас знает, во сколько у вас тут принято невест оценивать.

Арай покраснела. Этого вопроса она боялась с самого начала аферы.

– Понятия не имею, – пожал плечами Исар, усаживаясь на диван. – У нас в семьях с певчими именами выкупов не платят, так что назначайте сами.

Медведь скрипнул зубами – имени своего он не называл, но выдал себя тем, что затребовал выкуп. Пройдя ко второму дивану, он присел, подался вперёд, сощурился и назвал сумму: