Пьесы
Шрифт:
Поль Астье (вполголоса). Что я делаю? Не решаюсь признаться самому себе и вдруг вздумал довериться… кому? Я сплю? Или схожу с ума?.. Поль Астье! Поль Астье!.. (Бормочет.) Смертная тоска!.. Мука!.. Меня это притягивает, но я не смею… и не посмею никогда…
Мари я-А н т о и и я (входит в левую дверь, обессиленная, выдохшаяся, и обращается к кому-то за кулисы.) Нет, нет, пожалуйста, не надо… (Делая вид, что не замечает Поля Астье, опускается на низкий стул около стола.)
Поль Астье (подходит). Что с вами?
Мария-Антония (разыгрывая удивление). Ах, и вы здесь, и вы здесь?.. Хороши хозяева!
Поль
Мари я-А н т о и и я (обмахивается веером). Пустяки… Так, немножко не по себе… Все из-за чтения… На меня ужасное впечатление произвели эти тяжелые сцены… Потрясающее описание преступления, казнь двух молодых преступников… Пожалуйста, откройте окно!
Поль Астье (идет к окну направо). Зачем вообще было нужно… (Открывает окно.)
Мария-Антония. Ах, как хорошо! (Обмахивается веером.)
Поль Астье (возвращается). …читать у нас эту ужасную книгу?
Мари я-А н т о и и я. Почем вы знаете, что она ужасна? Вы же ее не читали… (Улыбаясь.) Да и не слушали.
Поль Астье. Покорно благодарю. По-моему, эта литература может нравиться только женщинам… С Сквозь зубы.) История убийства!
Мари я-А и т о н и я. Ваш литературный вкус мне известен — это вкус всех людей действия… Вы предпочитаете госпожу Жанлис. [20] «Ночи в замке», например.
Поль Астье. А книгу этого господина можно было бы озаглавить «Ночи на каторге».
Мари я-А и т о н и я. Вам трудно угодить, мой милый… Позвоните, пожалуйста, и прикажите подать мне стакан воды… (Пауза.) Что же вы?
Поль Астье (застыв от ужаса). Что вы сказали?..
20
Г-жа Жанлис — Стефани-Фелисите де Кре де Сент — Обен (1746–1830) — писательница и педагог, автор пресно-назидательных книг для юношества; одна из них — «Ночи в замке»
Мари я-А н т о н и я. Стакан холодной воды. Это меня освежит. Позвоните! Звонок у вас под рукой.
Поль Астье. Нет, я сам пойду… (Быстро уходит направо.)
Пауза.
Мари я-А и т о н и я (перегибается через стол и следит за ним через открытую дверь. Про себя, с горечью). Несчастная мать Каина!.. (Громко, Полю, с доброй улыбкой, когда он приносит ей стакан воды.) Как это мило, что вы сами принесли! (Указывает на стол.) Поставьте сюда… Вы дрожите, мой друг!.. Как вы побледнели!.. Может быть, закрыть окно?.. (Хочет встать.)
Поль Астье (тихо). Нет, благодарю вас.
М а р н я-А н т о н н я. Так, значит, книга Эрше вас не интересует? (Слышны аплодисменты.) И все же некоторые страницы, например, глава о ловушке, о том, как человеком завладевает мысль о преступлении… Так бывает и в жизни. Вы не находите? (Берет стакан. Поль отворачивается. Она подносит стакан ко рту, затем отводит руку.) Вы, как и Бретиньи, полагаете, что такие случаи бывают только среди отбросов общества, а в нашем кругу, в хорошем обществе, эти чудовищные злодеяния невозможны. Я не согласна с Бретиньи. И у нас, в высшем свете, совершались такие зверства! (Снова подносит стакан ко рту.)
Поль Астье (живо). Мария!
Мари я-А и т о н и я. Что, дорогой мой? (Смотрит на него, ждет, чтобы он заговорил, и опять подносит стакан ко рту.)
Поль Астье. Не пей! (Хочет взять у нее стакан.)
Мари я-А и т о н и я (мягко отстраняет
Поль Астье. Брось!.. Я требую!.. Я прошу тебя!.. Брось!
Мари я-А и т о н и я (вскакивает, придерживая рукой стакан, стоящий на столе). Не решаешься довести дело до конца? Значит, ты слабый человек? А ведь задумал хорошо. Часто бывает, что пожилой человек умирает именно во время какого-нибудь празднества… Тебя спасала дерзость твоего преступного замысла… И вдруг ты остановился у самого края. Взволновался, задрожал, расстроился из-за такой мелочи!.. Надо было подослать Лортига… Он бы не дрогнул, нет!
Поль Астье (тихо, запинаясь). Я вас не понимаю. Я просто испугался, что это ледяная вода… Вы бы простудились… и…
Мари я-А н т о и и я. Несчастный!.. Ведь я же следила за тобой! Давно!.. Я знала, что этим кончится, странно, что этого не случилось раньше… Да, ты боролся, я видела! Страх, последние остатки порядочности, крахмальная манишка на груди, которая таким, как ты, заменяет честь… Потом ты уже не мог противиться, оттого, что ты злой, безжалостный человек, наконец, оттого, что соблазн был слишком велик и у тебя закружилась голова. Попробуй теперь отрицать, что преступление ма* нит. Я видела это по твоим глазам только что, в зеркале. Еще до того, как ты опустил пузырек в карман, я это почувствовала. Я сказала себе: сегодня!..
Поль Астье. Что за бредни! Довольно!.. Оставь стакан и идем туда.
Мари я-А н т о н и я (не дает ему в руки стакан; ста* новясь между мужем и столом). Вот как!.. А если я сейчас закричу, если я открою настежь дверь, товарищ министра!.. Если я крикну: «Идите сюда, смотрите все на этого человека!» (Голос ее звучит все громче.)
Поль А с т ь е (в страхе). Мария!..
Мари я-А н т о и и я (понижая голос). Я вытащила его из грязи, из нищеты, я сделала из него человека, все, чем он обладает, он получил от меня… Я пожертвовала ради него своим именем, богатством, я заплатила его долги… Реставрация моего замка Муссо не стоила мне так дорого, как реставрация этого господина!.. И вот теперь, когда я нищая, когда он взял от меня все, что можно, чем он меня отблагодарил за все, что я для него сделала, чем отплатил он мне за мою любовь, за мою нежность? Он приносит мне в стакане… смерть!.. Мне — смерть, а я любила его больше жизни!
Поль Астье (скрестив на груди руки, злобно). Хорошо! Кричите! Зовите! Вы думаете, я вас боюсь? (Подходит к ней; тихо.) Да пойми же ты, несчастная, что если я дошел до этого, то виновата в этом ты! Почему ты упорствовала? Почему ты стала мне на дороге? Один из нас должен был погибнуть. Я проиграл? Ну что ж! Зови, ну, зови же, чего ты ждешь?
Мари я-А и т о н и я. Да, да, ты сильный, ты мужественный, ты уверен, что я смолчу. И, знаешь, ты не ошибся!.. Вот! (Подходит к открытому окну, бросает стакан за окно, потом возвращается.) Ты хотел развода? Ты его получишь. Ты хотел покончить со мной? Ты этого достиг!.. Сейчас перед тобой не жена, не любовница — перед тобой мать, бедная, старая, седая мать, готовая на любую ложь, на любое унижение, только чтобы спасти тебя от наивысшего позора, только ' чтобы ты не стал убийцей. А ты мог бы быть убийцей, ты уже сейчас в душе убийца. В первый раз ты поколебался, а в другой раз ты бы уже не колебался. Ты бы поддался этому наваждению, потому что ему поддаются все. И тогда все произошло бы, как в страшной книге Эрше, которую он сейчас читает, ты бы прошел через все пытки, через которые прошли эти двое несчастных: через угрызения совести, душевные муки, страх смерти. И, быть может, кто-нибудь из гнусного сброда, который смотрел бы на твою казнь, крикнул бы тебе, как тому, другому: «Браво, Поль Астье!» Крикнул бы, потому что ты взошел бы на эшафот, гордо подняв голову… (Закрывает лицо руками.) Ты на эшафо… Нет! Ни за что! Ни за что!