Петербург 2018. Дети закрытого города
Шрифт:
Она нашла кабинет биологии в углу, у самой лестницы, и долго мучилась с ключом, вставляя его и так и эдак. Он входил и выходил, и даже проворачивался, вот только дверь не открывал. Потом что-то хрустнуло, и в щели стало видно, как штыри замка отъехали.
Вета осторожно прошла внутрь, как будто за партами сидели призраки и, скрипни хоть одна половица, они все бы обернулись на нее. Но в кабинете было пусто и пахло так, как должно пахнуть в кабинете биологии: немного старыми книжками, немного – пыльными чучелами, перьями и зеленью. Подоконники были уставлены
– Вы новая учительница?
Вета обернулась: у неприметной двери в углу стояла сухонькая и снежно-седая бабушка.
– Да.
– Проходите. Я тут лаборантом работаю. Цветы пока поливать буду, а потом вы сами, да? – Она исчезла за дверью так же тихо, как и появилась. Вета вошла в подсобку следом и присмотрелась: на ногах Розы были мягкие тапочки с помпонами.
Мимо деловитой трусцой пробежал рыжий таракан – мелкий и нестрашный.
– Это наглядный материал бегает, видите? – засмеялась бабуля.
В комнате царствовал стол. Он стоял в центре, и куда бы Вета ни попыталась пройти, ей приходилось протискиваться мимо лакированных углов. Она ступала осторожно: тараканов здесь должно быть великое множество. Полчище. Орда.
– В самом деле, у нас тут много наглядного материала, – повела рукой Роза. Ее высохшие пальцы венчал отменный маникюр. – Разные схемы, таблицы. Вы говорите мне, а я вам буду подбирать к теме урока.
Вдоль всех стен тянулись шкафы, заваленные пыльными книгами – к ним Вета не решилась бы прикоснуться даже под страхом лишения премии. В углу валялись свернутые трубочками листы ватмана и старые шторы. И цветы. Цветы были тут повсюду – как венки на могиле образования.
«Странно, школа вроде бы новая, а кабинет биологии такой запущенный».
Должно быть, заметив, как брезгливо Вета оглядывается по сторонам, Роза проковыляла к примостившейся в углу раковине, смочила тряпку водой и принялась протирать стол – со стороны Веты он был занесен пылью, словно снегом.
– Не нужно, я сама. – Вета протянула руку к тряпке и неосторожно махнула. На пол со стола посыпались скрепки, колпачки от ручек, какие-то шарики из пластилина. Все, что осталось здесь от Жаннетты.
– Да, здесь не очень прибрано. Но вот начнется учеба, и мы потихоньку тут все уберем, – бормотала Роза, сгребая в кучу бумаги на своем столе. – Пирожков не хотите? Я принесла сегодня.
– Нет, спасибо. Может, после уроков?
– Хорошо-хорошо.
В нише стола Вета нашла старый журнал, пролистала несколько страниц. В глаза бросилось: «Работа с учениками. Дементьев Валерий – неопрятно одет. Проведена беседа». Она захлопнула журнал, отчего в воздух поднялся столб пыли, и сунула его на место.
Из угла напротив на нее пустыми глазницами таращился макет человеческого организма. Наружу торчал кишечник и бурое сердце.
– А какой у вас класс? – спросила Роза, подаваясь вперед всем телом сразу. Гибкая, как змея, и такая же бесшумная.
– Восьмой, – пробормотала Вета, уставившись в глазницы манекена, и зачем-то уточнила: – А.
– Ну да, ну да, класс Жаннетты. Надо же, – она всплеснула тоненькими руками. – Ну надо же, какая жизнь.
С утра пронеслись пятиклашки. Одетые все как один в костюмы и форменные синие жилетки, они смотрели на Вету и сидели, смиренно сложив руки перед собой. На переменах рассматривали чучела. Осторожно щупали листья хойи, занявшей весь угол справа от учительского стола.
В перерыв времени Вете хватило только на то, чтобы выбежать в ближайший магазин и купить пачку печенья. Все равно пообедать в местной столовой надежды не было: ее оккупировали со всех сторон школьники.
– А я, пожалуй, пойду, – мило улыбнулась Роза, как только Вета обернулась на нее, жуя печенье. Она так и стояла в старомодном плащике и шляпе, пока на нее не обратили внимания.
– Да, конечно.
Когда Вета осталась одна, она достала из ниши, прикрытой старенькой салфеткой, журнал и принялась его листать. С ее личным классом нужно было познакомиться поближе, но как? Вот войдет она на урок и скажет: «Здравствуйте, я ваш новый классный руководитель».
Вета с особой ясностью представила себе их выжидательные взгляды.
«Не бойтесь, мы с вами как-нибудь уживемся».
Не пойдет. Начнут смеяться и все перепортят.
«Так вышло, что Жаннетта – как же ее там? – Сергеевна уволилась, и теперь я…»
– Что ты, ну вот что? – буркнула Вета себе под нос, не смущаясь безглазого манекена.
За окном шумели счастливые учащиеся первой смены, выпущенные на волю, под солнышко. Вета оглянулась: по пыльному подоконнику ветер гонял кусок ваты, которым, видимо, затыкали щели на зиму. Одно окно подсобки выходило на дорожку, куда ее в пятницу привез Антон, другое – на кленовую аллею.
Динозавр и ученый кот выглядывали из-за цветов, кто-то еще прятался в глубине, за деревьями. Человеческая неподвижная фигура – новое украшение школьного сада. Можно было бы посмотреть вечером, по дороге домой, кто там такой интересный.
Вета перевела взгляд на журнал. Одиннадцать детей. Всего-то. По сравнению с пятиклашками, которых в кабинет биологии набивалось столько, что едва хватало парт, одиннадцать показалось просто ничтожно маленьким числом. Почему их до сих пор не расформировали?
Одиннадцать – это даже хорошо, у нее появился шанс их запомнить. В конце концов, единственное, что им остается – мирно просуществовать еще четыре года. Четыре – это еще меньше, чем одиннадцать.
Она откинулась на спинку стула. До урока оставалось двадцать минут.
Вета слышала, школьники иногда проверяют новых учителей. Ну, сажают какого-нибудь оболтуса на шкаф или там игрушечную мышь на стол подбросят. Выдержки на то, чтобы со спокойным лицом подать нашкафному ученику тетрадку и ручку у Веты бы хватило. А мышей она в жизни не боялась, в институте экспериментальной биологии, где она проходила практику, были полные клетки мышей, а крыс еще больше. Она брала их за шкирку и колола новыми препаратами.