Петербург в 1903-1910 годах
Шрифт:
В руках у Полякова был клад: отвези он его за границу — там дали бы за него сотни тысяч рублей. Но Поляков прежде всего русский человек. Он решил вернуть дела. Но как сделать это? Началось бы следствие, и прежде всего поплатились бы ни в чем не повинные старьевщики. Думал он, думал, затем отыскал ход к великому князю Михаилу Николаевичу [109] — через фрейлину, и тот ответил, что он возьмется только доложить государю, но что дело это настолько казусное, что за последствия, могущие обрушиться на Полякова, он ручаться не может. Надо было искать другое лицо.
109
Великий князь Михаил Николаевич (1832–1909) — сын Николая I, генерал-фельдмаршал, в 1881–1905 гг. председатель Государственного совета.
Наконец, все уладить взялся великий князь Александр Михайлович; дела были размещены тайно от государя
Спустя несколько дней Полякова вызывает к себе Дурново, благодарит и обещает доложить государю о такой выдающейся заслуге с его стороны; вместе с тем, с него берут подписку о молчании о происшедшем и о содержании дел. Затем Дурново стал расспрашивать, как попали они к нему; Поляков рассказал, что он купил их случайно и, так как подобное важное происшествие не могло пройти без расследования, сам стал просить о назначении следствия. Но так как Вышнеградский, чтобы выгородить себя, ни минуты не задумался бы сказать, что дела эти у него украли — Поляков выразил желание, чтобы к допросу вызвали прислугу Вышнеградского, без всякого извещения последнего — зачем и почему.
Так и сделали. Под присягой люди показали, что действительно в зал была повыкидана груда бумаги, и все было продано торговцам.
Прошло несколько месяцев — о докладе государю ни слуха ни духа.
Идет раз Поляков по Морской и видит, едет его родственник — известный Оттон Борисович Рихтер [110] ; карета остановилась, Рихтер забрал его к себе и говорит горячо:
— А ведь доклада о вас государю этот сукин сын Дурново до сих пор не сделал, и знаете почему?
110
О. Б. Рихтер (1830–1908) — генерал от инфантерии, участник кавказских походов и Крымской войны, в 1880–1890-х гг. управляющий делами Императорской главной квартиры, Министерства двора, канцелярии по принятию прошений и т. д., член Государственного совета.
— Почему?
— Взятку ему отвалил Вышнеградский. Как узнал, что за история и чем пахнет она, — поскакал к нему и отвалил. (Дурново был крепко слаб на лапу).
О. Б. Рихтер
Приехали они в Комиссию прошений, где служил Рихтер, и продолжали там разговор.
— Ну да, я ж ему удружу! — закончил наконец последний: — я сам доложу государю.
Так и сделал.
Александр III был поражен. Полякову была выражена высочайшая благодарность — негласная, конечно — и прислан подарок и 1000 р. А у Дурново на вопрос, почему он не доложил в свое время о подобном деле, имел наглость смиренно ответить, что он докладывал, но Его Величество изволило позабыть, за что удостоился Высочайшего матюка, на которые был не скуп покойник.
Вот какие дела случаются в Питере и таятся в неизвестности!
Поляков просил меня сохранить рассказ его пока в тайне и не опубликовывать его, но записать его для будущего. Желание его исполнено.
В общем, смерть Плеве только всколыхнула и заинтересовала всех — не более. Петербург даже острит, что Николаю II следовало обидеться: на него не обращают никакого внимания и, очевидно, считают царствующими его министров (Сипягин, Боголепов, Плеве). Зато на него, говорят, впечатление произведено ужасное. 15-го предполагалось производство юнкеров в офицеры, так по крайней мере ждали и говорили юнкера, но ничего подобного не произошло; по слухам, у государя сделалась желтуха.
20 июля.На другой день после убийства Плеве все редакторы периодических изданий были экстренно вызваны в Цензурный комитет и там им было «поставлено на вид», что о смерти Сипягина говорилось в печати весьма мало и в слишком сдержанном тоне, и поэтому в настоящем случае «предлагается им отнестись к событию с более горячим участием и поместить «соответственные» статьи». Особенно ядовиты молчанием «Русские ведомости»!» [111]
111
«Русские ведомости» — либерально-оппозиционная общественно-политическая газета, выходившая в Москве в 1863–1918 гг., с 1868 г. ежедневное издание.
30 июля.В третьем часу дня мне показалось, что стреляют пушки; вышел на улицу — вижу, дворники суетятся везде у домов и вывешивают флаги. Говорят, будто государыня родила наследника.
Вечер.То-то, я думаю, радость во дворце: действительно родился наследник и назван по имени Тишайшего царя; таков ли он будет! Да и будет ли вообще когда-нибудь на троне?
31 июля.Вчера вечером была иллюминация; несмотря на летнюю, глухую пору, на улицах сновала оживленная толпа; весть о рождении наследника всколыхнула всех, не говорю уже о простом народе, но даже и либеральные кружки. Общество к этому вопросу относилось слегка иронически, как всегда к людям, у которых родятся только девочки.
По поводу государя даже острили, что он усиленно «интригует» против брата, наследника, но что толка из этого все не выходит. «Интриги» теперь увенчались успехом.
4 августа.Ехал сегодня от 12-й линии на таможенном пароходе — на Гутуевский; сейчас же за Балтийским судостроительным заводом, близ строящегося броненосца «Слава», увидел несколько военных шлюпок с матросами, занимавшимися усердными поисками чего-то в реке. Обратился к знакомому, постоянно курсирующему в тех местах, и он сообщил, что ищут бомбы. В день смерти Плеве некий субъект нанял ялик и стал переезжать через Неву; близ броненосца он вдруг начал выбрасывать какие-то предметы в воду; яличник задержал его, и оказалось, что он вез бомбы [112] — вроде той, от которой погиб Плеве. Вот эти-то брошенные бомбы и разыскивают, но безуспешно, до сих пор. Предполагают, что он хотел подготовить взрыв «Славы», когда ее повели бы на буксире, но это, конечно, вздор, так как такая бомба хотя и достаточна для гибели всемогущего министра, но для броненосца — пустяки.
112
Этим «субъектом» был один из участников покушения на Плеве Л. В. Сикорский (1884–1927). Ср. в «Воспоминаниях террориста» Б. Савинкова: «Сикорский, как мы и могли ожидать, не справился со своей задачей. Вместо того, чтобы пойти в Петровский парк и там, взяв лодку без лодочника, выехать на взморье, он взял у Горного института ялик для переправы через Неву и, на глазах яличника, недалеко от строившегося броненосца «Слава», бросил свою бомбу в воду. Яличник, заметив это, спросил, что он бросает. Сикорский, не отвечая, предложил ему 10 рублей. Тогда яличник отвел его в полицию».
Историю с этими бомбами, вероятно, брошенными растерявшимся сообщником убийцы для сокрытия концов в воду, я слышал на другой же день после смерти Плеве, но счел ее тогда за продукт разыгравшейся народной фантазии.
8 августа.Льет дождь, глухо доносятся пушечные выстрелы. Нева в этом году начала пошаливать необыкновенно рано, лето было преотвратительное даже для Петербурга.
27 августа.Виленский генерал-губернатор кн. Святополк-Мирский [113] назначен министром внутренних дел. С любопытством ждем — что будет. Виленцы им были довольны и от одного тамошнего помещика-поляка слышал, что при Мирском у них были «блаженные времена»: поляки всюду допускались на равных правах с русскими на службу и только остающееся в силе запрещение полякам покупать там земли напоминало прошлое и «Кахановскую эпоху». Одно пока достоверно известно про князя, что он очень болезненный человек и старый, несмотря на свои 47 лет.
113
Кн. П. Д. Святополк-Мирский (1857–1914) — генерал-адъютант, в 1900–1902 гг. товарищ министра внутренних дел и командир отдельного корпуса жандармов, с 1902 г. — виленский, ковенский и гродненский генерал-губернатор, с августа 1904 по январь 1905 г. министр внутренних дел.
П. Д. Святополк-Мирский
Странное дело — публика будто обладает даром предчувствия: одно время усиленно заговорили про гибель и плен «Петропавловска» — через очень небольшой промежуток времени именно этот броненосец взлетел на воздух; затем вдруг стали черт знает что болтать про адмирала Ухтомского, дошли даже до такого вздора, что убежденно толковали, будто он арестован за измену и что его везут в оковах из Порт-Артура. Прошло несколько месяцев и Ухтомский осрамился в бою, растерял эскадру и неопубликованным приказом отрешен от командования, а на его место назначен Виренн [114] , бывший командир заслужившего добрую славу крейсера «Баян».
114
Р. Р. Виренн (Вирен, 1856–1917) — адмирал, с августа 1904 г. командовал отдельным отрядом судов в Порт-Артуре, после сдачи Порт-Артура попал в плен к японцам, в 1907–1908 г.г. главный командир Черноморского флота и портов Черного моря. Убит революционными матросами в марте 1917 г. в Кронштадте.