Петербургская баллада
Шрифт:
Государство, имеющее с этого налоговый процент, только выиграет. Во всем мире марки относятся к разряду культурных ценностей, а у нас — к антиквариату. С первого взгляда разница незначительная, но с профессиональной точки зрения — фундаментальная. Ни в одной стране мира до подобной глупости не додумались. Международная организация дилерских ассоциаций «IFSDA» приняла в свои ряды и Российскую ассоциацию, готова помочь с проведением международных аукционов, а мы? Мы сидим на сокровищах, как собака на сене: ни себе, ни другим. А ведь было! Было! В 1923 году монополию на внешнюю торговлю марками взяло государство, и мы участвовали во всех международных аукционах. Почему бы сейчас не возродить эту систему? Уникальные коллекции покрываются пылью, а ведь о них надо писать в каталогах, справочниках, специализированных журналах! За каждой редкой маркой должна стоять своя история, она должна иметь соответствующие документы. Только так эти марки получат широкую известность и соответственно значительно большую цену…
— Геннадий Борисович, но почему среди коллекционеров наибольшее признание получили именно марки?
— Это не совсем так, — смутился старик, — как бы мне ни хотелось представить наше увлечение самым-самым-самым, но помимо нас есть множество весьма достойных увлечений коллекционированием. Положа руку на сердце я бы назвал самым известным среди собирателей — коллекционирование картин. Достаточно вспомнить замечательную и уже легендарную коллекцию Третьякова. Картинные галереи составляли еще Щукин, Морозов, Семенов-Тян-Шанский и даже Нельсон Рокфеллер. Выделяются и собиратели старинных монет. Нумизматами были и Петр Первый, и Людовик Четырнадцатый… В мире полно занимательных коллекций. Бывают и смешные нонсенсы.
Например, Ротшильд составил грандиозную коллекцию блох. Она насчитывала более шестидесяти тысяч экземпляров. А Генри Форд собирал бутылки из-под джина… Но филателия… Филателия — это чудо. Знаете, что сказал английский физик Резерфорд? «Все науки можно разделить на две главные: физику и коллекционирование марок». Марки собирали такие личности, как Альберт Эйнштейн, Энрико Карузо и Иван Павлов. А уж их чудиками никак не назовешь.
— Почему ваш клуб носит такое странное название?
— Почему странное? — даже обиделся старик. — Марка «Голубой Маврикий» стала в кругу филателистов настоящей легендой. Кстати, на аукционе в Швейцарии марки с острова Маврикий не так давно были проданы более чем за миллион долларов. Думаете, у нас нет марок подобного достоинства? Есть и куда более дорогостоящие. Но они пока плесневеют в частных коллекциях, соответственно и цена им та, которая указана на лицевой стороне: «три коп.» или «пять коп.» От силы «20 коп.».
— Например, тифлисская марка? — Таня явно подталкивала старика в нужном направлении.
— Да, — охотно согласился он, — не менее, а может быть, даже и более ценные, нежели маврикийские. На этих марках нет еще даже перфорации. Они выпущены за несколько месяцев до введения в обиход общегосударственных почтовых марок. До 1857 года.
— Перфорация, — уточнила Таня, — это зубчатый край? Я не ошибаюсь?
— Не ошибаетесь, — улыбнулся старик, — по легенде, перфорация впервые появилась в Одессе, когда какому-то клерку надоело кропотливо нарезать марочный лист и он попросту прострочил его на швейной машинке. Забавная и достаточно достоверная легенда…
— В каком музее или хранилище наши телезрители могли бы увидеть эту легендарную марку?
— К великому сожалению, в России этих марок нет, — ответил старик.
Руслан и Таня, не удержавшись, переглянулись.
— Увы, увы, и еще раз увы! — повторил старик, заметив их удивление. — Одной из основоположниц российской филателии, редчайшей марки нашей страны и одной из самых знаменитых марок мира нет даже в государственной коллекции. Мне известно всего о трех экземплярах этой марки, но даже мне неизвестно имя их владельца. Знаю только, что приобрела их какая-то Британская финансовая корпорация. Тифлисские марки имеют и другое название: «Марки Фаберже». Сына того самого Карла Фаберже, ювелира царского двора. Агафон Фаберже по праву считался обладателем одной из самых лучших коллекций марок в России. После революции он успел переправить за границу вещи, в том числе и часть коллекции марок. Этим маркам довелось вернуться в Россию лишь раз, когда их привозили на Московскую Всемирную выставку…
— И вы уверены, что в России этих марок больше нет?
— Это была бы сенсация, но… увы! Нет.
— Но как же…
— Извините, Геннадий Борисович, — быстро перебил Таню Руслан, — не могли бы вы рассказать пару забавных или загадочных историй, связанных с марками? Нашим телезрителям это будет интересно.
— Что-нибудь забавное или загадочное? — задумался старик. — Хм-м… Почему бы и нет? За историю филателии таких случаев произошло предостаточно… Вот, к примеру, вы смотрели фильм «Красная палатка» — о попытке Умберто Нобиле пересечь Северный полюс на дирижабле «Италия»? В ознаменование этого события в Риме была выпущена почтовая открытка, на которой были изображены шестнадцать участников проекта. Фотографии располагались в два ряда: восемь в верхнем и восемь в нижнем. Злополучная открытка то ли предугадала, то ли разделила судьбы участников проекта просто мистически точно: изображенные в верхнем ряду восемь человек погибли, изображенные в нижнем — выжили.
— Невероятно! — воскликнула Таня.
— Однако это — факт, — заверил Аверьянов. — А слышали вы историю советского воздухоплавателя Сигизмунда Леваневского?
— Того, который пропал без вести в Арктике?
— Его самого. За два года до его исчезновения наркомат связи выпустил серию из семи марок под названием: «Герои СССР». Шесть марок с портретами летчиков были обрамлены лавровыми ветвями, что, как известно, символизирует триумф и славу, а марка с изображением Леваневского украшалась ветвью миртовой, означающей скорбь и траур. Впоследствии по этому поводу даже проводили дознание, но сия история так и остается загадкой по сей день.
— Ужас какой, — вполне искренне заметила Таня. — Мрачноватые тайны скрывают ваши марки.
— Известно множество случаев, когда марки помогали своим владельцам, — утешил ее старик. — Владелец одного замка на юге Франции потерпел финансовое фиаско и уже готовился было продать родовое гнездо, которое был не в состоянии содержать. Уже практически пакуя вещи, он наткнулся в письменном столе на кожаный сверток, содержащий письменные принадлежности его деда. Так, мелочь разная: перья, сургуч, печати… Но среди прочих предметов содержался целый блок уникальных марок, продав которые владелец замка не только поправил свои дела, но и заново отремонтировал родовое имение.
— Благодарю вас, Геннадий Борисович, — вмешался в разговор Руслан, — это было увлекательное интервью… Саша, собирай аппаратуру… Когда передача будет готова, мы позвоним вам и назовем дату показа. Кстати, Геннадий Борисович, не порекомендуете ли вы пару-другую коллекционеров, которых мы могли бы расспросить о филателии? Было бы неплохо, если бы эти люди могли показать нам свои коллекции.
— Видите ли, — замялся Аверьянов, — сейчас в стране такая ситуация, что большинство коллекционеров стараются не афишировать свои собрания. Все они ведь так или иначе связаны с черным рынком, да и криминальная обстановка… наверное, вам лучше поговорить с работниками музея связи, с директорами других филателистских клубов.
— Это мы сделаем непременно, — заверил Руслан, — но передача будет неполной, если обладатели частных коллекций останутся за кадром. Не беспокойтесь, некоторых из частных коллекционеров мы знаем и так. В большинстве своем это вполне обеспеченные люди, обладающие собственной охраной, так что беспокоиться им не приходится. Например, Савченко, Кравцов, Кузьмичев…
(Первые две фамилии Руслан выдумал тут же, и это сработало.)
— Кузьмичева я знаю, — расслабился старик, — с двумя другими, к сожалению, не знаком. Но если вам о них известно, зачем же…