Петербургские ювелиры XIX века. Дней Александровых прекрасное начало
Шрифт:
Густава III уговорили, после случившегося афронта, сблизиться с законной супругой Софией-Магдаленой Датской и к тому же прибегнуть к помощи рекомендованного вдовствующей королевой-матерью красавца-шталмейстера Адольфа-Фредрика Монка (или, как эту фамилию произносят шведы, Мунка). В 1778 году желанный кронпринц родился, а в четырнадцать лет, после гибели отца на придворном маскараде от руки казалось бы верного Анкарштрёма, взошел на престол под именем Густава IV Адольфа.
Августейшая бабушка его, вдовствующая королева Ульрика Прусская, желала, чтобы в ее внуке все видели достойного властителя трона. Однако молодой король довольно часто поражал окружающих глупыми капризами и странными поступками. Это он, прибыв в 1796 году по приглашению Екатерины II в Петербург, вначале согласился на брак с великой княжной Александрой Павловной, внучкой «Северной Семирамиды», а затем не явился на торжественное обручение с «возлюбленной малюткой», заявив, что как верный лютеранин не потерпит православной жены. Случившееся вызвало у самодержицы «удар», а вскоре последовавший второй инсульт прекратил дни «Минервы Севера». Взошедшему на долгожданный трон Павлу I, отцу несостоявшейся невесты, шведский монарх повторил те же объяснения, а вскоре женился на принцессе Фридерике Баденской, родной сестре жены цесаревича Александра Павловича.
Не рассчитав сил своего государства и не слушая советов свояка-самодержца, Густав IV вступил в войну с Наполеоном. А вскоре после Тильзита король, забыв о дипломатии, учудил оскорбительный возврат Александру I знаков высшего русского ордена Св. Апостола Андрея Первозванного, дерзко написав в сопроводительном послании, что шведский монарх не может носить один орден с Бонапартом [77] . В ответ, воспользовавшись таким удачно представившимся случаем-предлогом войны, русские войска в ходе недолгой военной кампании захватили шведскую Финляндию. Не выдержав столь обидную потерю земель, шведская армия свергла с престола в марте 1809 года Густава IV, глупость которого, как говорили в народе, выдавала не совсем королевское происхождение ставшего чересчур непопулярным правителя.
77
Шильдер, Александр I // Русский биографический словарь. Т. 1. СПб., 1896. С. 321.
На стокгольмском престоле его сменил родной дядюшка, герцог Зюдерманландский. К несчастью, Карлу XIII уже пошел седьмой десяток, а из-за старости и одолевавших его болезней новый шведский государь уже никак не мог рассчитывать на появление наследника.
Пришлось в очередной раз выбирать наследника трона на риксдаге. Потеряв Финляндию, шведы стали мечтать о захвате, в случае удачного исхода войны с Данией, некогда утраченных земель Норвегии. В расчете на подобное приобретение избрали на престижное место немецкого принца Кристиана-Августа Августенбургского (1768–1810), главнокомандующего датско-норвежскими армиями, сражающимися со Швецией. Однако расчеты, что избранник принесет «в приданое» Норвегию, рассыпались в прах. Новоиспеченный кронпринц, успевший сменить свое имя Кристиан на многообещающее Карл, вскоре поехал на маневры, где неожиданно для всех скончался в мае 1810 года.
Шведское наследие оставалось вакантным. На сей раз в риксдаге мнения о возможных кандидатах так разделились, что о желанном консенсусе не приходилось и мечтать, ибо никак не могли прийти к единодушию. Тогда престарелый Карл XIII написал письмо к тогдашнему владыке Европы, всемогущему французскому императору, с просьбой подыскать ему достойную кандидатуру на стокгольмский престол. И тут произошло то, что в истории называют случаем.
Курьером в Париж отправился молоденький шведский лейтенант Карл-Отто Мёрнер. Однако прежде чем предстать пред ясны очи Наполеона, он заехал к маршалу Бернадоту. Оказывается, послание короля вез родственник полковника, хорошо запомнившего, как любезно и гуманно обошелся в 1806 году с ним и его солдатами и офицерами, попавшими в плен, сей наполеоновский полководец, правда, чуть не вторгшийся спустя два года после этого события вместе с весьма воинственно настроенными датчанами в Швецию. К тому же этому французскому вояке (вдобавок носившему после удачного для него сражения при Аустерлице титул владетельного князя Понтекорво), если риксдаг утвердит его кронпринцем, вполне по силам было бы вернуть Шведскому королевству не только Норвегию, но и только-что отобранную русскими Финляндию. Своеобразным знаком избранника Фортуны казалось и скандинавское имя сына Бернадота – Оскар, не просто заимствованное из ставших столь модными в начале XIX века благодаря Макферсону песен легендарного кельтского барда Оссиана, а данное волей судеб самим Наполеоном.
Итак, письмо Карла XIII, адресованное Бонапарту, попало к императору с небольшой задержкой. Зато Бернадот, не теряя ни минуты и соблюдая крайнюю осторожность, тайно отправился в русское посольство прямо к полковнику Александру Ивановичу Чернышеву, тогда исполнявшему скромную должность курьера по обеспечению взаимной секретной переписки Александра I и Наполеона. Маршал отлично знал, что светский красавец и ловкий танцор, (от которого были без ума дамы наполеоновского двора, начиная с Полины Боргезе, любимой сестры тогдашнего повелителя Европы, и даже прозвали любезника «Русским Казановой»), на самом деле являлся резидентом агентурной разведки в Военном министерстве Франции. Естественно, полковник Чернышев тотчас же доложил в Петербург о просьбе Бернадота заверить самого царя в особых симпатиях наполеоновского маршала к России.
Французский император, прочитав послание Карла XIII, несколько удивился, но, узнав вскоре от подчиненного ему военачальника о сделанных тому заманчивых шведских предложениях, при всей неприязни к Бернадоту не стал препятствовать карьерным планам своего родственника, приходившегося ему свояком.
В конце 1794 года «граф» Жозеф Буонапарте женился на некрасивой Жюли Клари, дочери богатого марсельского судовладельца, принесшей супругу хорошее приданое, а за ее прелестной сестрой Дезире стал ухаживать Наполеон. Несмотря на возражения папаши Клари, недовольно ворчавшего, что «с него достаточно одного Бонапарта», красавица отдала руку, сердце и свою невинность почти неизвестному тогда бригадному генералу. Кто же мог тогда предположить, что тот, став французским императором, посадит своего старшего брата сначала на Неаполитанский престол, а затем и на более престижный испанский.
Нежный возлюбленный, как тогда было модно, называл свою невесту другим ее тайным крестным именем – Эжени. Но нареченная напрасно заклинала обожаемого жениха, уезжавшего в апреле 1795 года в Париж, дабы тот исполнял «так же хорошо клятву, данную тобою мне, как я исполняю клятву, данную мною тебе» [78] . Увы, Наполеон изменил своей суженой. Чары Жозефины Богарне (да и карьерные соображения) заставили его почти забыть о брошенной Дезире-Эжени Клари, однако муки совести о зле, причиненном беззаветно преданной ему девушке, никогда не оставляли корсиканца, изменившего прежним любовным клятвам. А через три года бывшая невеста Наполеона вышла замуж за его вечного тайного соперника и скрытого врага, Жана-Батиста-Жюля Бернадота, сына писаря из города По.
78
Бретон, Ги. Истории любви в истории Франции. В 5-ти книгах, 10-ти томах. М., 1994. Кн. 3 (Т. 6, С. 571–573), кн. 4 (Т. 7, С. 105–106); Федорченко В. Императорский дом. Выдающиеся сановники. В 2-х томах. М., Красноярск, 2001. Т. 2. С. 521; Массон, Фредерик. Наполеон и женщины. М, 1912. С. 18, 19.
Французский император ради незабвенной Эжени многое позволял ее мужу, хотя и знал, что характер у хитреца Бернадота «был самый несносный; педант и зануда <…> рассчитывал свои поступки с точностью арифмометра, искусно скрывая свою игру». Наполеон прощал коварному и лживому шурину «все его ошибки за время Империи» и не случайно в конце жизни признал: «Если Бернадот был французским маршалом, князем Понтекорво и королем, то причина этому – его брак» [79] .
79
Бретон. Истории любви… Кн. 4. Т. 7. С. 105–106; Массон. Наполеон и женщины… С. 24–29. См. также: Сьюард, Десмонд. Семья Наполеона. Смоленск, 1995. С. 46, 50–52, 58–59, 85, 238–239, 276, 354, 362–363; Охлябинин С.Д Честь мундира. М., 1994. С. 140–144; Монархи Европы: Судьбы династий / Ред. – сост. Н.В. Попов. М., 1997. С. 241–249 (Швеция. Династия Бернадотов); Яровая Е.А. Родовая геральдика на монетах Швеции 1523–1844 // XVI Всероссийская нумизматическая конференция. Санкт-Петербург – Репино. 18–23 апреля 2011 года: Тезисы докладов и сообщений. СПб.: Издательство Государственного Эрмитажа, 2011. С. 92–93.
Лукавец перед отъездом в Швецию подписал грамоту об освобождении от каких бы то ни было обязательств перед своей прежней отчизной и ее венценосным патроном, однако, разыграв «родственное» негодование, заставил Наполеона исключить из сего весьма важного документа пункт о запрещении новоиспеченному иноземному кронпринцу вступать в любые антифранцузские союзы и воевать против бывшей родины.
В ноябре 1810 года Бернадот, сменивший свое имя на Карл-Юхан, а католическую веру на протестантскую, наконец-то приехал в Стокгольм. Окончательно поняв, что счастье Швеции зависит от мира с Россией, кронпринц, почти полновластно правя страной при немощном Карле XIII, уже в апреле 1812 года заключил с соседней могущественной державой союзный договор, а через год высадился с войском в Германии, где начал успешно командовать стотысячной Северной армией коалиции.