Петербургский рубеж. Внутренний фронт
Шрифт:
Сын грузинского сапожника, Джугашвили сумел собрать из обломков Российской империи такое государство, которое по праву можно было бы назвать сверхдержавой. Это была «Красная империя» во главе с «Красным императором». И ужасный конец той великой страны еще больше укрепил меня в моих монархических убеждениях. Если бы Горец мог оставить страну своему сыну, не было бы тогда такого хаоса и сменяющих друг друга дилетантов на троне.
А сейчас следует при первой же возможности встретиться с молодым Джугашвили и поговорить с ним. Идея совместить положительные элементы Российской Империи и Сталинского СССР все больше овладевает моим умом. Без этого России не выстоять против всего западного мира, стремящегося не просто
Но все хорошее однажды кончается. Или Германия разгромит и расчленит Францию, или союзники по Антанте и САСШ сумеют разгромить Германию и, как было в Версале после нашей Первой Мировой Войны, заложат под европейское устройство бомбу, которая громыхнет через тридцать лет. Но, в любом случае, как только в Европе появится неоспоримый гегемон, она дружно отправится походом против нас. И мы, Романовы, должны быть готовы к этому. Необходимо помнить об угрозе, исходящей с запада, и направлять все наши дела на ее предотвращение и отражение.
В салон-вагон заходит Ольга; глаза у нее заплаканные. Опять, наверное, смотрела какой-нибудь душещипательный фильм с трагическим концом. Ага, и Михаил вместе с ней: придерживает сестру под руку – значит, смотрели вместе, и что-то военное. Наш будущий «военный гений» мелодрамы про «лубоф» на дух не переносит, просто убегает. А вот военные фильмы может смотреть часами. Есть в них нечто, что завораживает мужчин. Окошко в другой мир, яростный и беспощадный, где идет борьба не на жизнь, а на смерть… У Михаила вид решительный – изменился мальчик за эти четыре дня, повзрослел.
– Доброе утро, Сандро. – Звякнув шашкой, Михаил присел за мой столик. – Что такой невеселый? Мы почти доехали. Уже через сутки будем в Порт-Артуре, а там уже и до Кореи недалеко. Я вот что подумал: интересно, а почему Ники вслед за нами адмирала Макарова не послал, как в тот раз? Неужто на Алексеева надеется?
– Больше на Ларионова, – ответил я, отодвигая от себя чашечку кофе и делая стюарду знак, чтобы принес еще, мне и Михаилу с Ольгой. – Пойми Миша, Ники совершенно прав. Тут, на Дальнем Востоке, управятся и без Макарова. А вот если англичане полезут к Петербургу, то в Кронштадте Макаров будет как раз на своем месте.
Михаил удивился.
– Ты полагаешь, англичане влезут в эту войну?
– Влезут или нет – зависит от того, как Ники себя поведет, – ответил я, – для того и армию перебрасывают не в Манчжурию, как в тот раз, а в Туркестан. В Манчжурии трудами адмирала Ларионова и его соратников нашим солдатикам уже и делать-то нечего. А из Туркестана рукой подать как до Персии, так и до Индии. Для того и Макаров на Балтике – встретить британские броненосцы на дальних подступах к столице – например, в Датских проливах. Если Ники заручится еще и поддержкой кайзера Вильгельма, что почти неизбежно, то русско-германо-датский флот сумеет не пропустить бриттов в Балтику. Фон Тирпиц – это еще тот рыжий черт, и стоит нашего Макарова… Я думаю, Миша, на войну они не решатся, это был бы для них самый простой выход. Тут от них мелких пакостей ждать надо. Революционеры-нигилисты-бомбисты и журналисты-либералы-масоны – вот каким будет их оружие в этой войне, а отнюдь не броненосцы. Ненавидят они нас люто еще чуть ли не со времен наполеоновских войн, но умеют эту ненависть затаивать и наносить удары из-за угла.
– Сандро, Миша! – подала голос Ольга. – Ну что вы все о войне да о войне! А без войн как-нибудь можно?
– Оля, – ответил я, – со времен Каина и Авеля сильный отбирал у слабого еду, одежду, дом, женщину. Если ты не хочешь, чтобы тебя ограбили и убили, ты должен быть сильнее своего обидчика. Англия как ведущая мировая держава поднялась с помощью пиратов, грабивших испанские галеоны с серебром и золотом. Эти повадки грабителей с большой дороги никуда не исчезли и по сей день – старого пирата не перевоспитаешь, его можно успокоить, лишь повесив на рее. И еще: для пиратов нет законов чести, для них ради успеха допустима любая подлость, любой обман. Бесполезно вести с ними дела как с обычной нацией – к примеру, с французами или германцами.
– Но, Сандро, у французов верность слову и честность тоже не ночевали, – поправил меня Михаил, – вспомни, как их император Наполеон завалил Россию фальшивыми деньгами, которые печатались в Париже. А сейчас они за нашей спиной договариваются с британцами. А еще союзники называются. Правильно их Ники осадил, должны знать свое место…
– Твои немцы тоже не сахар, – огрызнулся я. – Сегодня друзья, а завтра – нож в спину. Вспомни, как на Берлинском конгрессе Германия отплатила твоему деду за все добро. Ты действительно думаешь, что дружба с Германией – это надолго? Стоит им подмять под себя Европу, как пойдут совсем другие песни. Сторону на войне они меняют с легкостью необычайной. Вспомни: сначала они воевали против Наполеона, и он разбил их при Йене. Потом пруссаки вместе с прочими немцами пришли с тем же Бонапартом к нам в 1812 году. Потом они же вместе с русской армией сражались против французов под Лейпцигом, Кульмом – скажу прямо, сражались неплохо… Но опасаюсь я, Миша, таких союзников. Уж лучше по заветам твоего отца надеяться только на собственные армию и флот. Боюсь, что будет наихудший вариант – Россия против всей Европы. Выстоять-то мы выстоим, силой Россию еще никто не побеждал. Но столько крови прольется, что мне даже думать об этом страшно! Мировую войну можно только оттянуть, но не избежать, в этом я готов поверить потомкам. И к этой войне надо готовиться, готовиться каждый день и час. Но ты ведь знаешь, как непостоянен Ники в своих пристрастиях. Страну надо поднимать на дыбы, как сделал это Петр Великий – может, тогда что-то и успеем. Только руки у нынешнего самодержца слабоваты. Во времена твоего Папа все было бы куда проще, да и в Европе с ним считались.
Михаил вздохнул.
– Очень жаль, что Папа с нами нет. Так что нам придется справляться самим. И с Ники, Бог даст, все образуется. Вроде он неплохо начал. Я о другом: чтобы подготовить Россию к такой войне, надо многое менять. Мне кажется, что совершенно недопустимо, когда дворяне, опора монархии, увиливают от военной службы. Был бы я на месте Ники, я бы таких, простите меня, «столбовых тунеядцев» загонял в Тмутаракань Сибирскую, невзирая на титулы и заслуги их отцов и дедов. И ведь таких в нашем дворянстве больше половины, если не более.
– В нашем дворянстве хватает выходцев из гоноровой польской шляхты, – возразил я, – многие из них честно служат России, но есть и такие, которые лишь мечтают нагадить «клятым москалям» при первом же удобном случае. Вспомните, как будущий диктатор Польши Юзеф Пилсудский сразу после нападения японцев на Порт-Артур помчался в Японию, чтобы заручиться поддержкой у наших врагов, обещая им взамен проводить диверсии на Транссибирской магистрали и агитировать против России и царя. Ох, не любят нас паны, мечтающие о возврате границ Ржечи Посполитой «от можа до можа»… Того и гляди, взбунтуются в очередной раз.
– Ну, значит, Магадан тогда заговорит по-польски… – усмехнулся Михаил и, видя мое непонимание, добавил: – Есть в этом чемоданчике-ноутбуке книжка Ланцова «Александр» – о том, как в нашего Папа в раннем детстве вселился дух солдата из будущего. Знаешь, при жизни он был человеком, с которым соседним государям было непросто разговаривать, но с эдакой добавкой стал для них смертельно опасным. Есть там несколько замечательных идей, к которым нам стоит прислушаться. Мы с Ольгой, считай, двое суток только и делали, что читали…