Петля дорог
Шрифт:
— Против судьбы не попрешь, — холодно сообщила старуха. — А эта приблуда, говорят, уже сотню баб уморила…
— Врешь ты все! — не выдержала хозяйка. — Коли не можешь, власти твоей нет…
— Могу! — взвилась повивальная бабка. — По сюда, — провела рукой по горлу, — могу, а дальше уже судьба…
Тири закричала снова. Глаб передернулся; хозяин мрачно глядел вслед старухе, удалившейся в комнату и закрывшей за собою дверь. Жена его молча ожидала.
— Послать? — шепотом спросил хозяин. — За повитухой-то…
Женщина колебалась. Игар видел, как пальцы ее
— Хуже не будет, — сказал мужчина шепотом. — Куда уж хуже… Тихо, Глаб, тихо… Ежели он… поперек… в ней встал… Куда хуже, у меня сестра вот так…
Глаб заплакал.
— Уже поздно, наверное, — тихо предположила женщина. — Уже…
Мужчина сжал зубы:
— О ней… о той повитухе, разное говорят… говорят, что она…
— Чего вы ждете?! — закричал Игар шепотом.
О нем все забыли, его никто не замечал, а теперь он, наконец-то обретший дар речи, шагнул вперед возмущенно и зло:
— Чего ждете?! Я за ней пойду! Я приведу ее, сейчас, а там будете решать, поздно или нет… И где какая баба что сбрехала…
Мужчина нахмурился. Глаза его холодно блеснули; женщина поднесла искромсанный край передничка к губам:
— Иди…
Из кухни выглянула детская рожица — и испуганно спряталась опять.
Он колотил в запертую дверь, пока на сбил кулаки, а потом стал тарабанить ногами, и когда в конце концов сонный слуга отворил ему, в опущенной руке слуги была суковатая палка:
— Ополоумел?!
Игар нырнул под его руку, быстро огляделся; в дальнем конце коридора шлепал туфлями упитанный мужчина в ночном колпаке и со свечкой. Игар не без основания принял его за хозяина.
— Мне повитуху, — сказал он быстро, уворачиваясь от не в меру ретивого слуги. — Повитуха здесь живет, а там… — он запнулся, потому что выяснилось, что он даже не знает прозвища приютившей его семьи. Там… Тири рожает.
— Моя жена пятерых родила без всякой повитухи, — сухо сообщил хозяин. — Заведение почтенное, ночь, люди спят…
— Я вам шеи переломаю! — закричал Игар в запальчивости, скорее всего, напрасной. — Человек же… ребенок…
Хозяин поморщился:
— Ты, парнишка… Не кричал бы. Вот лучше не кричал бы, дело тебе говорю… Потому как заведение почтенное, а крикуны, они, знаешь…
— Кто меня звал?
На лестнице стояла женщина — поверх ночной рубахи на ее плечи накинут был плед. Маленькая лампа освещала ее лицо снизу — оттого оно казалось фантастичным и таинственным, как у каменной химеры.
— Тири рожает, — сказал Игар скороговоркой. — И ребенок… поперек. То есть идет поперек, и…
— Понятно, — лицо женщины изменилось; она чуть ниже опустила лампу, и тени скакнули. — Я сейчас, подожди…
Снова увернувшись от слуги, Игар выскочил на улицу; в прорыве между тучами висела тусклая, ущербная луна, и это был единственный свет во всем мире; Игар в тоске подумал, что все усилия могут оказаться тщетными. Поздно…
Женщина вышла через минуту; в руках ее был тугой узелок. Слуга с раздражением захлопнул дверь, на полуслове поглотившую
— Далеко? — коротко спросила женщина.
— На западной… окраине, — с трудом выговорил Игар. Ему хотелось верить, что он не ошибся.
— Лошадь есть? — женщина огляделась, будто в поисках экипажа.
Игар растерялся:
— Н-нету… Я так, бегом…
Женщина нахмурилась; Игар испугался, что она повернется и уйдет обратно — если лошади нет…
— Давно? — отрывисто спросила женщина, Игар не понял:
— Что?
— Давно роды начались?
Игар замялся:
— Кажется… около полудня…
— Времени нет запрягать… — женщина опустила голову, будто раздумывая. — Первые?
— Вторые…
— Чего же ты стоишь?! — женщина искренне удивилась. — Веди скорее!
Она уцепилась за его локоть, и они отправились — почти бегом и почти в полной темноте; по счастью, улица была прямая и без перекрестков, и потому Игар надеялся, что они не заблудятся.
— Ты муж? — спросила женщина все так же отрывисто; он сперва не разобрал:
— Что?
— Муж? Твой ребенок родится?
— Нет… — он вдруг почувствовал едва ли не смущение. — Я так… знакомый.
— Почему раньше не позвали? — в голосе ее скользнул металл.
— Дураки потому что, — бросил Игар в сердцах. — Бабка у них там… Здоровая такая…
— Ясно, — отозвалась женщина. Больше они не разговаривали — берегли дыхание; Игар все ускорял и ускорял и без того быстрый ход, но женщина, к его удивлению, не отставала и не жаловалась — хоть взять из ее рук тяжелый узелок он догадался только на полпути.
Дом они увидели издалека — во всех окнах горели огни, Игар испугался, что услышит плач и причитания, как над покойником — но из дома донесся все тот же натужный, хриплый крик Тири. И откуда у нее еще берутся силы кричать?!
От давно догоревшего, но еще не остывшего костра тянулись запахи ароматных трав. На крыльцо выскочил Глаб — белый, с трясущимися руками:
— Сюда… Пожалуйста, сюда…
Повитуха кивнула ему, приняла из рук Игара свой узелок и решительно двинулась вверх по лестнице.
Он не хотел идти следом — и все же шел; дверь комнаты осталась приоткрытой, и в узкую щель Игар увидел, как старуха с потемневшей физиономией грозно берется в бока. Он успел поразиться нелепости и ненужности стычки, которая сейчас произойдет — однако ничего не случилось. Приведенная им женщина быстро оглядела комнату, по-деловому кивнула старухе и тут же, развязав свой узелок, извлекла оттуда завернутые в белое полотно инструменты. У старухи на языке еще лежал язвительный вопрос — а новая повитуха уже негромко распоряжалась, расспрашивая о чем-то старшую хозяйку и выпроваживая с поручением ее мужа. То железное, что явилось из полотняного свертка, поразило старуху не меньше, чем Игара, а прочих, кажется, еще и напугало; старшая хозяйка нахмурилась и хотела что-то сказать — однако новоприбывшая повитуха уже не обращала на нее внимания, и ее холодная, спокойная и в то же время доброжелательная уверенность мгновенно расставила все по своим местам.