Петля, Кадетский корпус. Книга четырнадцатая
Шрифт:
— Хмм… положение критическое, предлагаю прекратить сопротивление и сдаться, надо спасть жизни людей, — Томас Читтам принял непростое решение, здесь в Манчжурии законы не работают и какова будет судьба пленных известно только богам и туземцам. Учитывая тот погром, который они устроили в начале кампании, месть аборигенов может оказаться весьма суровой…
— Согласен!
— Другого выхода нет!
— В бою нам не выжить, а так есть хоть какой-то шанс, — в сложившихся обстоятельствах наемники решали дело голосованием, но в итоге подтвердили инициативу
Спустя пятнадцать минут «дикие гуси» прекратили стрельбу и с поднятыми руками вышли навстречу противнику…
* * *
— БУХ… БУХ… БУХ… — часто работали минометы.
— БАБАХ… БАБАХ… — пушки палили реже, но тяжелые снаряды причиняли куда больший урон.
— ВУУУХХХ… ВУУУХХХХ… — неожиданно прозвучал странный залп.
— Что это? — спросил бригадный генерал, он как раз собрал командиров полков, чтобы обсудить текущее положение дел, в условии отсутствия связи это был единственный способ понять истинное состояние в войсках.
— Используют боеприпасы, вроде неуправляемых ракет, наносят очень серьезный вред, — доложил полковник.
— Но там же точность никакая, да еще и ночью, а стоимость огромная, — прокомментировал начальник штаба.
— Тем не менее, мы на собственном печальном опыте убедились в том, что враг бьет прямо в цель, по крайней мере не зафиксировано ни одного случая траты снарядов впустую, — аргументировал офицер, с его доводами было трудно поспорить, каждый почувствовал меткость туземцев на собственной шкуре.
— Понятно, — кивнул Ким Хониль и начал брифинг, — Какая общая обстановка?
Корпус встал лагерем на заранее разведанной территории, четыре полка растянули позиции по сторонам света, пятый во главе с бригадным генералом расположился в центре. При этом боевые подразделения переднего края изначально также были рассредоточены: далеко в степь уходили патрули и дозоры, ближе к основным позициям располагались усиленные заставы, а уже дальше рыли траншеи линейные подразделения. Получался настоящий, глубокоэшелонированный укрепрайон.
И хотя в распоряжении бригады не было средств усиления, отдельные направления защитили пулеметными гнездами, снайперами, вместо мин использовали растяжки, а колючую проволоку по возможности заменили естественные препятствия в виде полей острого скальника, кустарника, а иногда и просто наспех вырытых небольших ям. Грамотное расположение и подготовка укреплений давали возможность солдатам отдыхать ночью, несмотря на непрекращающиеся обстрелы, и производить ротацию наиболее пострадавших подразделений.
— Положение тяжелое, враг с завидным постоянством уничтожает все дозоры, заставы накрывает минометами, по позициям пехоты работает гаубицами и неуправляемыми ракетами, нам нечем ответить, — доложил начальник штаба.
— Сформировал несколько противодиверсионных групп, пытались пробраться в тыл, чтобы вырезать расчеты артиллеристов, взорвать боеприпасы и уничтожить командные пункты, — взял слово глава спецназа, — Вы знаете, мои ребята профессионалы, за линию обороны просочились небольшими группами, с соблюдением всех отвлекающих мероприятий, однако миссия успеха не достигла, в степи пехоту вылавливают патрули кочевников, за счет скорости и превосходства в численности они легко уничтожают наших лучших бойцов.
— Мы пытались контратаковать всей массой, навалились двумя батальонам, враг встретил нас на хорошо укрепленных позициях, у них невероятно много пулеметов, минометов и полевой артиллерии, плотность огня запредельная, даже самые стойкие роты не смогли войти в близкий контакт, — доложил полковник в чьем подразделении зафиксировали самый высокий процент потерь.
— А что, если попробовать ночной рывок, всеми силами сразу? — предложил бригадный генерал, мысль бредовая, но сейчас могли сработать только самые неожиданные идеи, все стандартные пути решения были испробованы за последние дни и результата не дали.
— Есть большой риск, точнее говоря, твердая уверенность в том, что мы потеряем связь между полками и батальонами, тогда прорыв к морскому побережью превратится в поход отдельных групп, враг легко уничтожит нас порознь, — покачал головой начальник штаба, — Если бы мы были в одном пути от Бохайского моря, можно было бы рискнуть, но нам еще идти как минимум три дня, а с ранеными и с учетом изменившийся тактики противника, не удивлюсь, если и вовсе выйдет целая неделя!
— Ну хорошо, если не прорыв, то может нащупать позиции туземцев и ввязаться в сражение? — Ким Хониль цеплялся за любую надежду.
— Они видят нас даже ночью, мастерски уклоняются от массированных атак, спокойно выбирают и уничтожают небольшие подразделения, — покачал головой один из полковников.
— Вас послушать, так лучше сдаться? — разозлился генерал, — Вы хоть понимаете, что мы вне закона и международная конвенция о военнопленных работать не будет, аборигены могут загнать нас в шахты и использовать в качестве рабов, продадут на органы, и это в лучшем случае!
— Сабомним, давайте дождемся утра, подсчитаем потери и потом будем делать выводы, — примирительно высказался глава штаба, офицеры на переднем крае понимали всю тяжесть положения и поэтому были готовы сдаться, однако и командир видел ситуацию с точки зрения будущих последствий, так что тут требовалось тщательно взвесить все «за» и «против», перед тем как принять окончательное решение.
— Господин, к нам пришел парламентарий от Манчжурии, — как будто по заказу в палатку вбежал адъютант.
— Пусть зайдет, — распорядился Ким Хониль.
— Господа, граф Соколов, законный правитель Айсиньгьеро, предлагает завтра на рассвети провести переговоры, встреча на нейтральной территории, формат пять на пять, естественно без оружия, — коротко изложил офицер.
— Мы согласны, — так же сухо ответил генерал.
— Тогда считаем уместным временное прекращение огня, — дополнил парламентарий.