Петля Мебиуса (сборник)

Автоматка родила Стигмату от сперматозоида добровольного отца. Никогда не имея сексуальных контактов с женщинами, тот дистанционно зачал младенца по договору со своими работодателями, заключившими междоменное соглашение о ежегодном спонсировании не менее трех детей. До двадцати семи лет Стигмата обитал на побережье Черного моря, в самой южной части Агломерата – провинциальном Диске Зигеля Около Неподвижной Точки. В этом домене профессиональных воспитателей он прошел обучение, нужное всякому, кто хочет сделать карьеру в современном обществе. В зависимости от способностей и рвения вы можете либо постичь необходимый минимум (после чего дорога вам в нижние кварталы вроде Эквипотенциальных Линий или Множества Жюлиа – пристанища устаревших технологий и неудачников), либо занять достойное место среди профессионалов Высотки.

Агломерат, вместивший в себя все сферы человеческой деятельности, раскинулся на сотни километров. Границы между городом и деревней, между урбанистическим и сельским, давно исчезли, продукты дают не земля и скот, пасущийся

на лугу, но теплицы, инкубаторы, секвекторы и органические парники. Слишком многое нужно постичь, чтобы стать взрослым в современном обществе с его хаотичным социальным устройством, сверхсложным экономико-политическим ландшафтом и развитой наукой. Почти четверть века на обучение, даже с учетом новейших гипно-методик и нейропрограммирования. После многочисленных экспериментов в хромосомах был создан особый отдел кода, так называемый ДНК-карман, где могли сохраняться и передаваться по наследству некоторые знания, приобретенные за время жизни, – это позволило значительно сократить процесс обучения. От своего анонимного отца Стигмата получил набор умений, позволивший ему выйти в большую жизнь всего через пятнадцать лет учебы.

После практики в южном филиале «Старбайта» он стал нейромистом – экспертом по церебральному программированию. Работодатель никогда специально не афишировал этого, но именно Стигмата разработал утилиту «Универсальное время», столь полезную для коммивояжеров, позволяющую во время долгих перелетов автоматически переключаться на новый часовой пояс и видеть точное время на симпатичных круглых часиках, мигающих в поле зрения. Также Стигмате принадлежала идея программы «Зоофилия», которая давала возможность держать в голове местоположение домашних животных, как биотиков, так и натуральных клонов, до трех особей в обычной версии и до семи – в более дорогом pro-варианте. Программа работала так: если в черепа своих любимцев вы имплантировали соответствующие маячки, то слышали тревожный сигнал, когда они покидали определенную территорию, и могли передавать на их нейропционарии команды, которые заставят зверей вернуться обратно.

Неожиданно этой программой заинтересовалось управление общественного порядка. Оно подписало большой контракт с работодателем Стигматы, который получил приличную премию новейшей породой эконом-клопов [1] и внимание руководства, а через два года перебрался в центральный офис «Старбайта», отстроенный посреди богатого делового района Заряженное Множество Мандельброта.

Агломерат является совокупностью фрактальных государств; основой для такого государства может быть мощное коммерческое предприятие, крупное игровое сообщество или сетевое товарищество. Впрочем, само слово «государство» почти исчезло из языка, образования эти называют доменами. Фрактальный домен обычно не занимает цельную территорию – он состоит из десятков разрозненных участков, связанных через Сеть.

Стигмата, занявший должность ведущего программиста в отделе софта городской топографии, мог не переезжать в район Заряженного Множества, центр «Старбайта», – но посчитал, что для него лучше будет, если он переселится в домен работодателя и станет физически присутствовать на службе, а не только лишь посещать виртуальный офис.

Они делали программы-ориентаторы, интерактивные карты, утилиты для связи со спутниками ГЛОНАС – Глобальной Навигационной Системы – и прочее в том же духе. Стигмата купил мини-геликоптер и поселился в уютном районе Канторово Множество, в паре сотен метров над землей, где арендовал жилую ячейку.

Вскоре из ведущего программиста он стал начальником отдела и переехал в квартал Араболического Бассейна – около тысячи метров над землей, роскошные соты вместо обычной жилой ячейки, лоджия с видом на небо, встроенный гараж для геликоптера, протеиновый бассейн. В этом районе не было преступности; неподалеку от ячейки располагалось полицейское

гнездо: стая феминокопов неусыпно следила за порядком в пяти окрестных секторах общественного улья. Появлялись они на свет при помощи своеобразного партеногенеза (то есть, грубо говоря, коп-сержант оплодотворяла саму себя и рожала своих будущих подчиненных, которые взрослели в виртуальных яслях в ускоренном режиме). Обычно стая фемокопов состоит из семи–двенадцати особей, матки-капитана или сержант–матери гнезда, трех ее подручных с дополнительно стимулированным в яслях интеллектом и нескольких рядовых. Всем, включая матку, прививают вирусную дисплазию, которую провоцируют вирусы папиллом, вызывающие разрастание шерстоподобных ворсинок, роговидных наростов, клыков, ногтей и других кератиновых структур. В естественной природной среде у животных иногда встречаются подобные уродства – наберите в Сети соответствующий запрос и сможете увидеть ороговевших кроликов или обросших хитином барсучков. Впрочем, в случае фемокопов уродством это ни в коей мере не воспринималось, ведь наши эстетические воззрения формируются на основе необходимости, а фемокопы нуждались в естественной защите и для них соответствующие наросты были естественны; что естественно – то не безобразно. Каждое гнездо отвечает за свой район Агломерата, в каждом принят свой вариант дисплазии, что-то вроде формы и значков различия. Естественная броня, рога (которые у фемокопов – признаки статуса, доминирования в стае), длинные острые ногти в виде кинжальных клинков и тому подобное.

Иногда Стигмата наблюдал через окно, как фемокопы выстраиваются на утренний развод на площадке перед шлюзом полицейского гнезда, висящего посреди бескрайней стены соседней жилой башни: мощные плечистые фигуры, почти без одежды, зато покрытые хитиновыми наслоениями, с оружием в плечевых гнездах, внушали простым корпоративным гражданам уверенность в завтрашнем дне.

Агломерат велик. Некоторые даже считают, что он бесконечен. Хотя последнее конечно же неверно, просто искины-проектировщики завернули его границы лентой Мёбиуса. Чем сложнее организм, тем труднее обеспечивать согласованность работы всех его частей. Это неизбежно ведет к развитию внутренних регуляторных связей – то есть активность генов и функциональных белков будет регулироваться какими-то внутренними факторами, а не напрямую внешними стимулами. Организм как бы замыкается на себя, концентрируется на своем внутреннем состоянии… и становится более уязвимым к изменению внешних обстоятельств. Возникает конфликт между необходимостью поддерживать целостность сложного организма и необходимостью адекватно реагировать на изменения среды. Этот конфликт может быть разрешен несколькими способами, но практически все они требуют дальнейшего усложнения системы. Итог – самоускорение прогресса и самоусложнение Агломерата, когда различные его части живут в разных часовых поясах, и взаимосвязи между ними столь запутаны, что требуются все более изощренные и совершенные навигационные системы, так что обычная гражданская навигация – составление графиков передвижения аэропоездов, такси-геликоптеров, автосоставов подземки и кибер-прыгунов – в конце концов из сугубо прикладной области знаний превращается в искусство, полное творческих взлетов и провалов, где интуитивные прозрения и тонкий эстетический вкус играют не меньшую роль, чем логический анализ и точные алгоритмы вычислений.

Через полтора года после переезда у Стигматы начались проблемы, связанные с активным использованием церебрального софта, в психиатрии именуемые инсталляционной манией. Иногда она перерастала в инсталляционный психоз. Инстаман загружает в свой мозг все новые и новые программы, так или иначе облегчающие человеческую жизнь: бытовые подсказники, словари, универсальные технические руководства, наборы мгновенных советов на все случаи жизни, различные поведенческие библиотеки, экскурсоводы и прочее, и прочее. Они перегружают нейроопционарий, генерируя запутанные взаимосвязи, подкоманды и раздутые до предела базы данных. Емкость человеческого мозга велика, но не безгранична, и даже подключение к черепу биоприставок не спасает – дополнительные мозги создают дополнительное место для записи данных, но никак не помогают разросшемуся нейроопционарию, то есть БОСу – Большой Операционной Системе, прошиваемой в мозг каждого индивидуума в возрасте пятнадцати лет. В отличие от операционок, устанавливаемых на обычные биокомпьютеры, нейроопционную систему вроде «Московии-222» или даже простенького «У-цзина» нельзя снести просто так и поставить другую – она за пару лет прописывается в мозге на таком глубинном уровне, затрагивающем базовые инстинкты и даже коллективное бессознательное с его грозными темными архетипами, что вырезать ее становится крайне трудно. Церебральная софт-хирургия считается одной из самых сложных профессий в современном постобществе, хирургисты зарабатывают громадные деньги.

Если перегруженный мозг инстамана начинает сбоить, могут происходить странные вещи. Стигмата помнил, как у одного из работников соседнего отдела размылись рубежи личности и несчастный больше не мог провести грань между собой и внешним миром, перестал выделять себя из окружающей среды. По слухам, бывший начальник подразделения, которым теперь руководил Стигмата, самоустранился после того, как в результате действия многочисленного нейрософта его либидо смешалось с коллективным представлением о мифическом Нарциссе, результатом чего стала крайне странная сексопатология, в медицине именуемая самокоитусом. Также по Заряженному Множеству Мандельброта ползали слухи про летучих бездумцев – зомби, чьи личности оказались полностью подавленными, а контроль над телом перешел к БОСу или просто к какой-нибудь особо коварной утилите. Коллеги чуть ли не каждый день рассказывали страшилки про очередного человека – адресную книгу или живого восстановителя потерянных данных.

Мания Стигматы заключалась в том, что он помешался на навигаторах и утилитах точного времени. Так уж получилось, что значительную часть продукции своего отдела сотрудники испытывали на себе, производя последнюю подгонку и предпродажную настройку непосредственно в нейрологическом пространстве собственных мозгов, дополнительно настроенных для эмуляции различных операционных сред. Тем же занимался и начальник отдела, причем, будучи постчеловеком ответственным, он выбирал для себя наиболее сложные, требующие особого внимания программы. Рабочие копии многих из них так и оставались в мозгу, и за пару лет Стигмата стал обладателем изрядного набора обычного гражданского церебрософта, детских мозгулек-программулек, программиц для домохозяек и стареющих дев, а также спецконтейнеров, которые отделу заказывали подрядчики вроде Военного дроид-корпуса или континентальной Службы обязательной коррупции.