Петр Первый и его время

Павленко Николай Иванович

Подданных, «яко детей», надлежало наставлять во всем — от их упражнений в хозяйстве до удовлетворения духовных запросов, от наблюдения за их внешним видом до семейной жизни.

Отсюда — непрерывный поток указов. Многие из них стремились внушить, разъяснить, убедить подданных в целесообразности и даже крайней необходимости выполнения норм и порядков, предусмотренных указом.

Население страны жало хлеб серпами. Указ потребовал, чтобы серпы были заменены косами. Это сулило большие выгоды: при работе косой, читаем-в указе, «средний работник за десять человек сработает». Указ запрещал обработку юфти дегтем на том основании, что обувь, изготовленная из такой юфти, пропускала воду и расползалась в дождливую погоду. Юфть надлежало обрабатывать, ворванным салом. Указ устанавливал двухгодичный срок для овладения новой технологией. Подданные должны были руководствоваться предписаниями государства при строительстве изб, при кладке печей, при посещении церкви,!при похоронах умершего и т. д. и т. п.

Указы не только убеждали, но и угрожали наказанием. Одним указы грозили денежным штрафом, другим — конфискацией имущества, третьим — наказанием батогами, четвертым — ссылкой в Сибирь на заводы, пятым — ссылкой на галеры, шестым — смертной казнью. Это дало основание великому Пушкину заметить, что Петр в одних случаях проявлял обширный ум, исполненный доброжелательства и мудрости, а в других — жестокость и своенравие. Некоторые указы, по мнению поэта, «кажется, писаны кнутом».

К указам, выявлявшим «обширный ум» царя, относится Табель о рангах 1722 г., вводившая новый порядок продвижения по службе. Каждый чиновник в гражданском или военном мундире должен был в зависимости от своих способностей продвигаться на службе по 14 ступеням, или рангам, начиная от низшего, 14 ранга (прапорщик на военной и коллежский регистратор на гражданской) до первого, к которому относились канцлер и адмирал.

Установленный Табелью о рангах порядок продвижения по службе предоставлял представителям неродовитых дворян условия для получения высоких чинов. Кроме того, она открывала возможности для проникновения в ряды дворянства выходцев из «подлых сословий». Все, кто получал первый офицерский чин на военной или морской службе, становились потомственными дворянами. На гражданской службе потомственное дворянство предоставлялось с восьмого ранга (коллежского асессора).

Итак, в результате административных реформ был сконструирован государственный механизм. Его царь вооружил уставами и регламентами, а подданных — руководящими указами. Казалось, Что «часы», о которых он много лет мечтал, и стрелки, которые могли показывать «счастливое время», безотказно действуют. На самом деле «счастливое время» не наступило и не могло наступить. Жизнь в обществе с антагонистическими классами, основанном на жесточайшей эксплуатации и бесправии, развивалась по своим законам и жестоко насмехалась над указами, объяснявшими, как лучше и проще всего добиться блаженства и, довольства всех подданных.

Вместо блаженства и довольства рождались новые социальные противоречия, вместо общего согласия — классовая борьба, которую не могли ни преодолеть, ни остановить новые учреждения, новые уставы и регламенты, новые указы.

Видел ли Петр противоречия между «добрыми порядками» на бумаге и далеко не добрыми порядками в жизни? Не только видел, повседневно наблюдал, но и пытался их преодолеть. Способ был не нов, он состоял в ужесточении репрессий за неисполнение указов. Угрозы сыпались, как из рога изобилия.

Создавался своего рода замкнутый круг, выйти за пределы которого без коренных изменений социальной структуры и политического устройства было невозможно. Но эта мысль, очень простая и доступная современному школьнику, была недоступна ни Петру, ни его современникам. Но если бы царь ее даже усвоил, он, выразитель интересов дворянства и защитник крепостнического режима, не только не стал бы ее проводить в жизнь, но обрушил бы на тех, кто покусился на права дворян и существовавший социально-политический строй, всю мощь государственного механизма.

Царствование Петра сопровождалось дальнейшим развитием крепостнического режима. Оно было связано с осуществлением грандиозного по масштабам того времени мероприятия — переписью податного населения и изменением единицы налогового обложения.

Все население страны делилось на податное, т. е. платившее в казну налоги, и неподатное, привилегированное, освобожденное от налогов. К первому относились крестьяне и горожане, ко второму — дворяне и духовенство.

С 1680 г. единицей обложения был двор. Прошло 30 лет, и правительство, уверенное в том, что за это время число дворов увеличилось, решило провести новую подворную перепись. Результат ее разочаровал, ибо она обнаружила не увеличение, а уменьшение числа дворов. В Смоленской губернии, например, численность населения уменьшилась на 21 %, в Архангелогородской и того больше — на 40 %. Отчасти это объяснялось бегством крестьян и горожан в необжитые, глухие районы, куда местные власти не рисковали появляться. Но главная причина уменьшения численности дворов связана со стремлением помещиков скрыть от переписчиков подлинное число плательщиков. С этой целью помещики объединяли несколько семей родственников, а иногда и чужих друг другу людей в один двор.

Обер-фискал Нестеров обратился к Петру с доношением, в котором рекомендовал перейти к «поголовщине», т. е. объявить единицей обложения не двор, а мужскую душу. В этом случае, рассуждал он, отпадет желание объединять несколько дворов в один, «как преж сего было», а также разгораживать дворы и разрушать ворота.

Царь внял советам и в 1718 г. распорядился провести перепись мужчин податного населения, причем списки крестьян должны были подавать помещики, монастыри и дворцовое ведомство. Прошло несколько лет, а многие помещики ведомостей не подавали. Те же из дворян, которые их подали, как выяснилось позже, включили в них далеко не всех принадлежавших им крестьян. Угрозы смертной казнью и конфискацией утаенных душ не оказывали ожидаемого воздействия.

В 1721 г. был опубликован «последний указ» — «дабы впадшие тою утайкою в погрешение могли все исправиться» и донести об утайке до 1 сентября. Отсрочкой и амнистией помещики и монастыри воспользоваться не пожелали. Тогда было решено обревизовать представленные ведомости. Для этого были созданы переписные канцелярии, укомплектованные офицерами во главе с генералами. Ревизия — с этого времени за переписями утвердилось такое название — обнаружила утайку одного миллиона мужских душ.

Более или менее точная цифра ревизских душ стала известна весной 1724 г. — среди сельского населения было зарегистрировано 5,4 миллиона мужских душ. Взимаемый с них налог предназначался на содержание сухопутной армии. Каждая мужская душа из крестьян, будь то грудной младенец или древний старец, обязана была ежегодно платить подать в сумме 74 копейки. Размер подати с души был определен чисто арифметическим путем. Было установлено, что на армию требовалось четыре миллиона рублей в год. Эту сумму поделили на 5,4 миллиона мужских душ, и в итоге получилась некруглая сумма — 74 коп. Впрочем, подать в таком размере никогда не взималась, так как Екатерина I, в связи с вступлением на престол в январе 1725 г., уменьшила ее размер на 4 копейки.

Подушная подать должна была заменить все ранее взимавшиеся сборы. В результате податной реформы доходы государства в 1724 г. по сравнению с 1680 г. увеличились в три раза. Но из этого отнюдь не следует, что налоговое бремя давило на крестьян и горожан в 1724 г. в три раза сильнее, нежели в 1680 г.

За 40 с лишним лет увеличилась численность населения. В какой-то мере повысилась также производительность труда. Заметнее всего это наблюдалось в ремесле и особенно в мануфактурном производстве, где использовались более совершенные орудия труда. Но главным источником увеличения доходов казны было включение в число налогоплательщиков новых категорий населения, которые до этого государственной подати не платили (дворовые, гулящие люди).

Значение первой ревизии не исчерпывается увеличением финансовых поступлений. Для многих категорий сельского населения она имела социальные последствия.

До проведения первой ревизии примерно миллион сельских жителей не принадлежал ни монастырям, ни помещикам, ни дворцовому ведомству, т. е. царю. В то время как помещичьи, монастырские и дворцовые крестьяне, помимо податей государству, платили оброк или выполняли барщинные повинности в пользу помещика, монастыря и дворцового ведомства, черносошные крестьяне Севера, ясашные люди Среднего Поволжья (чуваши, мордва, черемисы и др.) и некоторые другие категории населения ограничивались уплатой только государственной подати.