Петр Романов. Veni, vidi, vici
Шрифт:
— Да что тут думать, я поеду, — ответил Долгов на вопрос Каца. — И к камню спущусь, и с Рыжовым еще раз побеседую, но уже не на бегу в месте прорыва, а как положено за столом и рюмкой чая.
— Давно хотел тебя спросить, ты ведь клириком никогда не был, откуда ты, Витенька, Рыжова знаешь?
— Так он мой дядька родной по матери, разве вы не знали? — Долгов даже удивился. — Меня часто к нему в монастырь подкидывали, он же меня и натаскивал.
— А что так тоже можно? — Былин был искренне удивлен.
— Ну, наверное, все-таки нет. Но, тут другое дело, все-таки племяш, родная кровь.
— М-да, — а вот сейчас голос директора был уже практически у дверей, поэтому я встрепенулся и потащил Соню к общежитию так быстро, как только мог. К моему удивлению, она не сопротивлялась, наоборот, едва ли не вперед меня побежала, а когда я немного отстал, резко развернулась и посмотрела мне в глаза.
Меня словно молнией снова ударило, которой сестрица однажды приласкала. Я остановился, не в силах отвести взгляд от прозрачных желтых глаз. На меня нахлынули очень противоречивые чувства, словно лавина, и преобладали в них беспокойство и страх. Словно кошка что-то почувствовала и теперь стремилась уйти с улицы как можно быстрее. Впервые Соня применила свою врожденную эмпатию, о которой я только слышал от Сусанина.
— Романов! Что ты там застыл? — я вздрогнул и встряхнул головой, прогоняя наваждение. Отведя взгляд от кошки, посмотрел в ту сторону, откуда мне рукой махала Клыкова. — Иди сюда, мы решили сбор командный устроить.
— Сейчас, только Соню отведу в комнату, — я подошел поближе и отвечал ей уже не крича во всю глотку.
— Давай, в комнату к Назаровой приходи, у нее самые роскошные апартаменты из всех нас, так что, мы только у нее сможем все поместиться, — и Клыкова прошла мимо меня к лестнице, ведущей на третий этаж.
Карамзина опять не было на месте, зато Петр лежал на кровати и читал какую-то книгу.
— Где Дмитрий? — я затащил упирающуюся Соню в ванную, чтобы вымыть, потому что она точно сейчас завалится всей своей тушей на мою кровать, это к бабке не ходи.
— У какой-то девчонки, — философски ответил Петр, переворачивая страницу. — Что-то она сегодня на редкость спокойная, — заметил он, когда я, к собственному удивлению, довольно быстро справился с процессом помывки и вышел из ванной в рекордно короткий срок.
— Ее что-то беспокоит, а еще она сумела сегодня свое беспокойство мне передать, — Петр оторвался от книги и с любопытством посмотрел на пантеру.
— Классно, но сейчас даже сильно не парься. Как я понял, эти тварюшки чувствуют даже опосредованную опасность. А сегодня вы будете далеко не невинные зелья готовить. Так что, твоя животина могла и это почуять, все-таки она еще котенок, — он зевнул. — Нет, ну что у вас за дурацкий распорядок дня? Почему мы все должны так рано вставать?
Вопрос был риторическим и не требовал ответа, тем более, что я сам когда-то вставал куда раньше, едва ли не с петухами. Быстро переодевшись, я направился к двери, не забыв забрать ингредиенты и повесив на пояс кинжал. Он у меня роль отсутствующей шпаги исполнял, потому что к отсутствию оружия я так и не смог привыкнуть.
— У нас небольшое собрание, так что я пошел, — Петр кивнул и снова уткнулся в книгу. — Ты подойдешь?
— Конечно, как я смогу пропустить незабываемое зрелище приготовления зелья с салемской ведьмой и любовную фигню, которую Назарова намешает. Интересно, на ком она ее испытывать будет? Хотя, сдается мне, что она его уже намешала и каким-то образом сумела тебе подмешать, — он хохотнул, я же только зубами скрипнул. — Да не парься, я даже рад, что ты наконец-то решил воспользоваться моим вполне хорошим предложением, и уже переспал, ну, хотя бы с ней. Хотя, конечно, у тебя амбиции... Но, это и не удивительно, ты же не простым смертным когда-то был. Если уж трахать, то принцессу крови...
— Заткнись, — я развернулся и прямо посмотрел на него, а на кровати заворочалась Соня, приподняв голову, словно спрашивала: «Что, мне его порвать? Правда, можно?» — Лучше помолчи и не смей язык распускать. Что касается Ольги, то это не планировалось, и к чему приведет, я не знаю. И заметь, я даже не спрашиваю, откуда ты узнал, по запаху, конечно же.
— Конечно, по запаху, и утихомирь свою зверюгу, а если она еще раз из-под кровати меня за задницу лапой подденет, я буду отвечать, — Петр поднял книгу и сделал вид, что не обращает на меня внимания. Я только рукой махнул. Его, похоже, вообще никто и никогда не исправит.
В комнате Ольги уже все собрались, я пришел последним. Хоть комната действительно была довольно просторной, но мест сидячих на всех не хватило. Тогда Юлия Трубецкая вышла из положения, просто сев на колени Коневу, с которым у нее был роман, а мы с Назаровой, переглянувшись, решили воспользоваться их примером, все равно шила в мешке не утаишь, а Ольга четко решила ни от кого не скрывать наших странных отношений.
Остальная четверка почти минуту нас разглядывала, прежде, чем Лавров протянул.
— Да, Романов, умеешь ты все-таки удивлять, — Клыкова же философски заметила.
— А я, например, в курсе, мне Ленка сказала, что Назарова с якобы тренировок с Романовым иной раз слишком уж потрепанной возвращается, — сидящая у меня на коленях девушка напряглась, а потом протянула.
— А ты, Настенька, завидуй про себя, молча.
— Так, девчонки, потом разберетесь и поделите Романова. Может его и делить не придется, может наш Петенька еще пару сюрпризов сумеет преподнести, — прервала начинающуюся ссору княжна Трубецкая. — А сейчас давайте уже выясним то, зачем вообще собрались.
— Мы собрались, чтобы узнать, все ли все добыли, и, можем ли мы все сообща помочь тому, у кого чего-то недостает, — Лавров быстро взял роль лидера команды на себя. — Все-таки побеждает именно команда, а с ней и весь факультет. Времена сейчас неспокойные, и мне очень не хочется на практику ехать. — Мы все переглянулись и закивали, полностью согласные с нашим старостой.
В результате проверки выяснилось, что почти все успешно справились с подготовкой, кроме Конева, который не сумел найти волосы истинного оборотня. Нужны были именно волосы, не шерсть, то есть нужный компонент необходимо было забрать у человека, когда тот не был даже в частичной трансформации.