Петр Романов. Veni, vidi, vici
Шрифт:
— Это да, Соня теплолюбивое животное и предпочитает тырить с кухни колбасу, а не по снежку бегать, — я смотрел на него и не знал, с чего бы начать разговор, к которому так или иначе все же готовился.
— Ты уже знаешь, что нас по другим школам раскидали?
Щедрову было скучно сидеть дома. Друзьями, да и просто приятелями он так и не обзавелся, а Романов, которого можно было условно назвать приятелем, куда-то запропастился. И вот он здесь, а тем для разговора и не находится. Все это было такими большими буквами написано прямо у него на лбу, что мне даже не нужно было напрягаться, чтобы это понять. Собственно, как и то, почему соседи не могут прийти друг к другу в гости, или же просто созвониться и договориться о встрече. Волков сразу же отверг эту простую на мой взгляд идею, отправляя на мороз, хотя сам при этом находился в теплом доме. Но другого выхода не было, поэтому пришлось надеяться на скуку и неосведомлённость о происходящем в империи своего соседа, чтобы выманить того на улицу.
— Да, мне милостиво сообщил об этом дед. Он же сказал, что, так как от Ремесленной Академии поместье находится максимально близко, то и жить я буду здесь, чтобы и пешочком можно было на уроки прогуляться, чтобы совсем не засидеться, — я сунул замерзшие руки в карманы. Все-таки я долго уже стоял на улице, и изрядно замерз.
— Ух, ты, — Щедров расплылся в улыбке. — А меня тоже к ремесленникам определили, и тоже по этой же причине. — Я промолчал, не стал говорить, что в моем случае причиной была не близость дома к Академии, а способности к некромантии, которые так внезапно у меня пробудились. — Знаешь, это здорово, правда. Там, конечно, девочки просто на загляденье, но вот мужская часть Академии таких вот пришлых не слишком любит. Особенно плохо они к дворянам относятся.
— Насколько плохо? — я впервые за эти дни чему-то действительно удивился.
— Очень плохо. Если там внезапно появился кто-то из аристократии, то драки становятся практически ежедневным ритуалом, и драки жесткие. То, что в нашей школе было, это так, чтобы кровь не застаивалась. Говорят, — он понизил голос до шепота, — что частенько участников в госпиталь увозят. А преподаватели не спешат на помощь, потому что тоже недолюбливают аристократов.
— Как-то не слишком правдоподобно звучит, — я засомневался, что все, о чем сейчас говорит Щедров — это правда. — Да и, если на то пошло, кто на меня травлю в школе устраивал?
— Я же говорю, по сравнению с Академией, школа — это так, возня в песочницы. Нужно же нам было самоопределиться и упрочнить свое положение альфа-самцов. А там будет классовая ненависть, понимаешь? — я сначала кивнул головой, но затем медленно покачал ею. Нет, не понимаю, но постараюсь понять. Для этого нужно было всего-то прийти на занятия. — И хорошо, что мои предки решили меня с нового учебного года туда запихивать, а то в середине года — это вообще отстой, — и он сделал вид, что его тошнит. — Хоть я и пропущу целый год, но хотя бы смогу лучше адаптироваться, да подготовиться. Там помимо нас будет еще с десяток наших сокурсников. А сестру твою куда отдали? — с нескрываемым любопытством поинтересовался он. У него даже глаза загорелись, когда он про Наташу спрашивал.
— Туда же, — пробормотал я, стараясь не выдавать своего беспокойства.
— Не повезло ей, — покачал он головой. — Хотя, это, как посмотреть, к девчонкам там лучше относятся, но не тогда, когда ее брат аристократ тоже учится в Академии, да еще и вдобавок звезда турнира и Сети. Ну, я думаю, разберетесь, а к началу следующего года уже все поуляжется.
Я ненадолго замолчал, переваривая полученные сведения. Информацию, которую рассказал мне Щедров особо шокирующей и неожиданной не была. То, что будет не просто, это и дураку, и простофиле известно, только непонятно насколько. Я усмехнулся, понимая, что мой сосед не в курсе самого главного, что не только студентов переводят по разным школам и академиям, но еще и преподавателей, закрывая то место в принципе, как образовательное учреждение до лучших времен. Например, я точно знаю, что вместе с нами переходит Изида Петровна. Про остальных я не интересовался, чтобы еще больше не впадать в отчаяние.
А насчет популярности в сети он не слукавил ни на минуту. Все только и делали ставки, куда мы с Ольгой запропастились на последнем испытании, потому, как многие следили именно за Назаровой, как племянницей императора. Когда случился прорыв, камеры из центра были переведены на пляж, чтобы люди успокоились, посмотрели на волны и на красивый пейзаж, а не терялись в догадках, почему трансляции этих бредовых, на мой взгляд поединков, резко прервались. Тогда вся империя и увидела наше фееричное появление в боевой раскраске в полуобнаженном виде. Вот тогда ставки взлетели до небес, ажиотаж, просьбы, мольбы и угрозы посыпались с разных уголков страны, с требованием продолжить состязания, несмотря на то, что произошло. Основной массе были неинтересны имперские закулисные интриги, им нужно было зрелище, которое мы им и предоставили, хотя бы на несколько минут. А подробностей никто никому не сообщал, чтобы не наводить панику.
— Кстати, а почему школу вообще закрывают, ты, случайно, не в курсе? — вывел меня Щедров из небольшой задумчивости. С Ольгой я больше так и не встретился, хотя несколько раз думал хотя бы связаться с ней по сети, но каждый раз что-то останавливало меня от этой затеи. У нее сейчас итак проблем целый ворох, незачем мне лезть со своей заботой и любопытством о ее благополучии.
— Случайно, в курсе, — я почувствовал, что меня уже потряхивать начало, так сильно я замерз. — Там прорывы бесконечные начались. При последнем отец и брат Назаровой погибли.
— Во дела, — присвистнул Щедров. — А кого теперь наследником престола объявят?
— Понятия не имею, и, если честно, мне это не слишком интересно. Я вот о чем хотел тебя попросить, — быстро проговорил я, пока он меня снова не перебил. — Слава, ты не мог бы вместе с Волковым сходить в библиотеку? — Петька наотрез отказался идти туда в одиночку, заявив, что ему нужен кто-то, кого можно при случае скормить стрыге, а самому во время ее перекуса смыться. Уж не знаю почему, но он побаивался этого места, хотя сам никогда не признался бы в этом. Меня в компаньоны он не рассматривал, слишком мало народу сейчас в поместье, чтобы Сусанин не заметил моего отсутствия.
— А ты, не хочешь сходить? — Щедров удивился, наверное, больше тому, что я его по имени назвал, чем моей просьбе.
— Я не могу, — я вздохнул. — С дедом поцапался, и теперь под домашним арестом. А стерегут меня почище царской казны.
— Не, ну я схожу, особенно, если не один, а хотя бы с Волковым. Тебе какую-то книгу оттуда надо забрать? Или узнал о каком-то артефакте. Те колечки, кстати, вполне себе работают, — подмигнул он мне, расплывшись при этом в улыбке.
— Всего лишь книгу. Волков знает какую, точнее, не так, он знает тему, на которую нужно набрать книг, если они там окажутся, конечно.
— А что за тема? — Щедров смотрел пристально, и мне как-то расхотелось ему врать.
— Про параллельные миры и про двойников, — видя, как его глаза расширяются, я быстро добавил, пока он ничего себе не надумал. — Те прорывы, их словно кто-то целенаправленно открывает в определенных точках, и это как-то связано с двойниками, я просто чувствую это.
— Так, понятно, на почве потери Клыковой у тебя крыша протекла, — теперь Щедров смотрел на меня сочувственно. — Я, конечно, схожу, и мы принесем, что ты хочешь, но, Романов... Петр, мне тоже безумно жаль Настю, но возьми уже себя в руки.