Петр Романов. Второй шанс
Шрифт:
— Да как ты о таком подумать даже мог? — взвилась Наталия. — Как у тебя язык-то повернулся, ляпнуть такое?
— Что, даже не думала, решила, что пока случай подвернулся, можно и рискнуть? — я насмешливо посмотрел на насупленную сестру. — Ладно, не дуйся, я знаю, что хотела бы прибить, прибила бы. Потому что целилась точно в Конева. Скажи, он тоже хочет твоим суженым стать или просто мордой не вышел?
— Идиот, — прорычала сестрица, но потом сразу же расслабилась, глядя на мою улыбку. Я изо всех сил сдерживался, чтобы не рассмеяться, но получалось у меня не так чтобы хорошо.
— Наташ, ты меня молнии этой обучи, как время будет? Весьма полезная вещь, как я погляжу. Для массового истребления в мокрой среде, — тихо добавил я, чтобы сестрица не услышала, а то действительно
— Да этой ерунде и я тебя научить могу, — зевнув, сообщил Петр. — В тренировочном зале вроде секции для отработки заклинаний есть, вот там и потренируемся.
— Я плохой учитель, ты же знаешь, — Наташа снова заломила руки и подошла ко мне, осторожно касаясь пальцами моего лица, ну да, пара синяков там точно есть, но это не беда, я был один против двоих амбалов, и им досталось больше, хотя Наташкина молния нас, похоже, уравняла. Щедров едва не молился, когда эта дура рядышком совсем ударила, все говорил, как хорошо, что дождя нет, а только земля влажная от утренней росы. Зато Конев был и этому почему-то не рад, потому как молния ударила прямо перед его носом. Хотя я не слишком понимаю, причем здесь дождь, но узнать хотелось бы. — Какой синяк огромный, — она чуть не плакала.
— Наташ, а ты не знаешь заклинание, которое синяк этот убрать сможет? — я поморщился, когда она снова дотронулась до больного места, вспомнив, как Долгов убрал с моей рожи фингал, проведя над ним рукой.
— Нет, лечебные заклятья не целители только на четвертом курсе изучают. Давай я тебя к целителю школьному провожу?
— Да так пройдет, — я наклонился, чтобы поднять брошенную на землю сумку. Хорошо еще, что снять додумался, иначе, точно порвал бы.
— Ты, Романов, просто магнит для неприятностей, — позади раздался раздраженный голос Клыковой. — Но тебе повезло, что я как раз с четвертого курса, и мне нужно на ком-то тренироваться, — она что-то прошептала и выкинула руку в моем направлении. По лицу прошла теплая волна, и боль в челюсти ушла, а глаз, подбитый, распахнулся и видеть я стал, не в пример, лучше. — Все, можешь валить на свой первый урок, только переоденься, и душ быстренько прими, а то как свинья в апельсинах выглядишь, — она фыркнула и пошла к учебному корпусу. Я же некоторое время смотрел, как колыхается ее короткая юбочка, пытаясь понять, почему свинья должна быть в апельсинах.
— Какой у тебя первый урок? — Наташка оглядела меня задумчиво и кивнула каким-то своим женским мыслям.
— Домоводство, — я пожал плечами.
— Тогда тебе действительно лучше переодеться, да душ принять. Мой тебе сестринский совет. А я, пожалуй, пойду, да и ты поспеши, а то опоздаем еще, потом отрабатывать, бр-р, — Наташка передернулась и, чмокнув меня в лоб, побежала в сторону столовой. Вот, зараза, нет, чтобы предложить мне какого пирожка из столовой принести, видит же, что я на завтрак не успеваю. Не став заострять на Наташке-заразе внимания, я поспешил в комнату.
— Ты где был? — на меня набросился Карамзин. — Ты почему такой грязный? — закатил он глаза и кинулся к моему шкафу, выгребая оттуда мои вещи и кидая их мне на постель. — Давай быстрее. У нас первой парой домоводство стоит, а ты хоть представляешь, что с нами сделают, если мы опоздаем?
— С трудом, и, если ты так и будешь стоять у меня на пути, размахивая своими граблями, то мы точно узнаем, что с нами сделают за опоздание, — я прошел в ванную, наскоро сполоснулся, смывая с себя грязь, пыль, траву и что-то налипшее в волосы, оделся и мы побежали к корпусу, где должно проходить упомянутое домоводство, бегом.
Это был дом. То есть, это был обычный дом, с печью, похожей на голландскую, кою дед мой, Петр Алексеевич, привез из странствий своих и приказал в каждой комнате дворцов своих поставить. На улице стояла поленница, а в стороне были свалены не расколотые чурки. Интересно, мы что же будем дрова рубить?
Кроме наличия печи классная комната, где собрался вся группа нашего факультета, ничем не отличалась от классной комнаты, в которой Долгов нам щит показывал. Однако из этой комнаты вело несколько дверей, и я понятия не имею, что за этими дверьми находится.
В комнате стоял мерный гул, все ученики переговаривались громким шепотом, часто при этом посматривая на Назарову, которая все больше и больше мрачнела, потому что явно ощущала неудовольствие соучеников. Вот она сила сплетен и слухов, ведь в состязаниях и из нашего курса кроме Назаровой, только я участие принимаю. В класс ввалились Щедров с Агушиным, надо же, успели, а я так надеялся, что они опоздают. Эти два амбала успели занять оставшуюся свободную парту, в середине второго ряда, которую миньоны Агушина стерегли специально для него, и даже включились в обсуждение первого задания, новость о котором каким-то образом успела просочиться из тренировочного зала наружу, когда дверь еще раз открылась и захлопнулась с такой силой, что мы все без исключения подпрыгнули.
— Тишина в классе! — зычный бас заставило меня пригнуться, и несмело посмотреть назад на его источник. Стоящая в проходе дама обладала такими выдающимися формами, что заставили меня, да и не только меня тихонько ойкнуть. Добавить к этому рост, превышавший рост деда моего примерно на голову, да стать, коей позавидовать мог гренадерский прапорщик, и мы получим нашу преподавательницу домоводства. Думаю, что у нее и коровы сами доятся, и молоко в крынки на сметану сливают.
Гренадерша прошла мимо парты, за которой стоял, приоткрыв рот Агушин, и слегка задела ее бедром. Парта, взвизгнув по полу ножками, врезалась Агушину в живот, и заставила того сесть на стул, ловя ртом воздух. Дама же, словно не заметив, что произошло, прошла к преподавательской кафедре и, встав за нее, обвела взглядом класс. Веки ее были сильно навазюканы чем-то ярко-голубым, рот на фоне пудры, покрывающей лицо, выглядел как кровавый разрез, а волосы были бело-желтого совершенно неживого цвета.
— Охренеть не встать, — прошептал так тихо, что даже я его с трудом расслышал, Карамзин, а Петр только икнул и промолчал. Я, в общем-то, был с ними полностью согласен и прекрасно понимал деканов, которых корежило от одного упоминания о домоводстве.
— Меня зовут Изида Петровна Громова, — представилась дама. — И я буду учить вас не сдохнуть, если вдруг ваш клан по миру пойдет, и вы вынуждены будете сами себе кашу варить, трусы штопать, и дрова рубить.
— Простите, — тихо произнесла девушка, чьего имени я пока не знал. Хорошенькая брюнетка с задорными ямочками на щеках, — а разве еще остались места, где дома нужно отапливать дровами?
— Сколько угодно, и в одной такой забытой всеми богами и властями деревне вы будете проходить недельную практику. После выполнения нашими избранными их первого задания, разумеется. Потому что, мы обязаны подстраиваться под некоторых. — Она скривилась и пристально посмотрела на Назарову, которая под ее взглядом даже ростом меньше стала. — Хотя, в этом году могли бы и не напрягаться так сильно. Все равно, первое задание никто не выполнит. Факультеты останутся по нулям, то есть при своих, но, возможно, это включит чьи-нибудь заплесневелые мозги, и следующие задания поразят нас своей зрелищностью и брызгами адреналина вперемешку с кровью, и, возможно, отправит кого-нибудь на больничную койку, или того хуже, прибьет, ну, это если мозги все же не отойдут от грибковой болезни, хотя бывает всякое, — пока она говорила, я пришел к нескольким выводам: Изида Петровна ненавидит состязания и всех, кто принимает в них участие, как будто мы виноваты, что «Матвей» выбрал нас; а также то, что в этом классе необычайно прочное стекло на окнах, которые лишь слегка позвякивало в тон раскатистому голосу наставницы. — Так, оставим лирику, сейчас юноши пойдут на улицу и нарубят дрова, чтобы затопить печи на кухне, а также поучаться их, собственно, топить. На следующем уроке, послезавтра, путем жребия распределим блюда, которые юноши нам приготовят. Блюда все максимально простые и питательные, потому что при жизненных невзгодах вам всем будет не до фаршированных тутовыми шелкопрядами колибри под соусом из рамбутана, сбрызнутого соком саподилла. Девушки же за эти два занятия сколотят нам достаточно табуретов, чтобы мы могли расположиться за столом и отведать то, что приготовили нам юноши.