Петр Великий (Том 1)
Шрифт:
— Александр Данилыч, подай лопату, — сказал государь.
Меншиков, взяв железную лопату у стоявшего на фланге великана Лобаря, подал царю.
Поплевав на руки, как это делают настоящие землекопы и плотники, государь глубоко всадил заступ в землю, где должен был находиться центр закладки, разом выворотил громадную глыбу влажного грунта.
— Вишь, и на руки поплевал, и впрямь, что твой землекоп…
— Эвона, какой комище выворотил, — перешёптывались между собой преображенцы.
А Лобарь, глядя на работу царя-исполина, думал: «Поди, и я не осилил бы царя-батюшку… Вишь, как засаживает! Того и гляди заступ вдребезги…»
Меншиков, взяв другой заступ, тоже стал копать рядом с царём.
Не утерпел Лобарь, завидно; захотел
Вывороченная глыба оказалась больше государевой. Последний заметил это и улыбнулся.
— А! И дядя Терентий пристал к нам, — сказал он. — Спасибо.
— Рад стараться, государь-батюшка, — отозвался Лобарь, выворачивая горы чёрного грунта.
Тогда бросились с заступами и другие преображенцы, и в несколько минут яма была готова.
— Подай ларец, Павел, — обернулся государь к Ягужинскому.
Тот подал. Между тем солдаты опустили в яму выдолбленный из гранита четырехугольный ящик, и митрополит окропил его святою водою.
Тогда государь, припав на колено, вложил ларец в ящик и, прикрыв его дёрном, тут же собственноручно вырезанным, торжественно возгласил:
— Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь! Основан царствующий град Санкт-Питербурх!
В основу этого города положена, в золотом ларце-ковчеге, частица от апостола Андрея Первозванного.
Это — глубокий религиозно-национальный символ. Известно, что Андрей, брат апостола Петра, был «первым призван» (отсюда — Первозванный) Спасителем в Свои ученики, и он же первый принёс слово Евангелия чрез Малую Азию и Чёрное море к нам в Скифию, и, по преданию, на месте будущего Киева водрузив крест, сказал уже своим ученикам: «На сих горах воссияет благодать Божия и воздвигнется великий град». Оттуда апостол доходил даже до Ильменя.
Едва произнесены были государем последние слова, как все опять увидели в небе парящего орла и приняли его за знамение [188] .
188
Сказание об орле — не измышление автора, а исторический факт.
В тот же момент воздух потрясён был пушечными выстрелами с стоявшей у берега невской флотилии, и этим залпам вторили крепостные орудия со стен Ниеншанца.
Затем, под гром орудий, государь вместе со свитой, предшествуемый митрополитом и духовенством с хоругвями и образами, двинулся в глубь островка Иенисари и, остановившись у протока Иенисари от Койвисари, подозвал к себе Ягужинского, у которого теперь в руках был царский топор.
— Подай топор, — сказал государь, ища что-то горевшими вдохновением глазами.
И он нашёл. Это были две стройные, высокие берёзы.
Царь срубил их, обтесал, заострил собственноручно стволы и приказал инженер-генералу Ламберту выкопать в земле две глубокие лунки, на расстоянии нескольких сажен одна от другой.
— Ишь как ловко тешет, — переглядывались меж собой семеновцы.
— Не диво: в Галанской [189] земле, сказывают, он, батюшка, сам доски тесал и стругал, и сам корабли строил.
— Ну и дока во всём, храни его, Господи.
189
Так называлась в те времена Голландия.
Тогда государь связал верхушки срубленных берёз и вставил стволы их в готовые лунки, так что берёзы образовали проход, подобие арки или триумфальных ворот.
— Это что ж буди? — переглядывались семеновцы.
— А это называется… как бишь его?
— Трухмальные порты.
— Порты! Что ты! Эко слово брякнул!.. Там, вишь, святые образа и сам владыка, а он — на! — порты!
— Порты — трухмальные порты и есть! —
190
То есть семуха, семка — Троицын и Духов день, Пятидесятница; седьмой от Пасхи четверг; праздник плодородия.
— Да у нас ноне Троица и есть.
Государь между тем снова взялся за заступ и наметил места закладки крепостного рва и ворот.
Чтобы видеть, сколько предстояло трудностей для создания новой столицы, приведём слова автора «Панорамы»:
«Поднятие низменного острова Иенисари, расчистка земли, вырубка леса, построение крепости и домов и другие работы требовали большого числа рук, и потому царь, употребив на сии работы сначала бывшие у князя Репнина [191] войска, также ингерманландцев, повелел прислать из России тысячи рабочих и мастеровых, равномерно казаков, татар и калмыков, присоединяя к ним значительное число пленных шведов, так что тою же лета сорок тысяч человек, разных племён и наречий, разделённых на две очереди, трудились над созиданием Петербурга. Казённые работники получали от казны только пищу, а вольные сверх оной и плату, по три копейки в сутки. За недостатком инструментов и землекопных орудий большая часть работы производилась голыми руками, и вырытую земли носили на себе в мешках или даже в полах платья. Если к сему прибавить, что работавшие не имели не только жилищ, но даже необходимого крова и нередко томились голодом, ибо не всегда успевали доставлять им потребное количество съестных припасов, то можно вообразить, каких неимоверных трудов и усилий стоило первоначальное обстроение Петербурга. Но того требовали обстоятельства, того требовала польза целой России».
191
Репнин Аникита Иванович (1668-1726) — князь, генерал-фельдмаршал, сподвижник Петра, с детских лет связан был с ним дружбой и службой в «потешной роте» в звании поручика. Участник Азовских походов; осуществлял осаду и взятие Риги (1709-1710).
Короче говоря, создание Петербурга Державным плотником было борьбой титана с природою и стихиями, и титан победил, положив основание городу, в котором, как в фокусе государственности, с течением времени сосредоточилась вся интеллектуальная мощь великой страны, её коллективный государственный ум, её коллективное законодательное творчество, её коллективная работа в области наук и искусств — и единодержавная воля венчанного потомка Державного плотника.
О. Н. Петров
БАЛАКИРЕВ. РОМАН
К читателям
Автор хотел прежде всего представить картину русской жизни в царствование Великого Петра, начиная с первого путешествия преобразователя в Европу и далее — в разные годы его царствования. Изображённые лица, — кроме двух-трех, служащих невидимыми пружинами действий главных персонажей, — не вымышлены. Автор, желая характернее очертить ход событий, старался изобразить действующих лиц в настоящем их виде. Что же касается главных героев — отца и сына Балакиревых, — их похождения не выдуманы, и если для привыкших представлять себе Ивана Балакирева шутом Петра I, то здесь он является не таким, и в этом не вина автора, а неверность печатных известий о самом лице. Выполнил ли автор предположенную им задачу — в форме исторического романа, не уклоняясь от его требований, — судьями, конечно, могут быть лишь читатели.