Петров и Васечкин в стране Эргония. Новые приключения
Шрифт:
– Это совсем даже не исключено. Я с вами совершенно согласен, Володя, – сказал ему профессор. – Муравьи уцелели в тёплом вулканическом районе, стали в нём развиваться, превратились в царей природы. Вторая ветвь эволюции! Это то, что я пытался доказать Зильберману. Я ведь подозревал нечто подобное. А он со мной спорил, не хотел ничего слышать. Ну, теперь-то ему деваться будет некуда. Доказательства налицо!
– Но для того, чтобы понять смысл статуи, надо представить себе общее устройство Эргонии, – заметил Владик. – А информации у нас маловато.
– Тот
– Легче всего представить себе, что статуя и изображает начальство, – поддержал его Владик. – Поклоняться начальству, как известно, занятие полезное!
– И, видимо, для многих приятное! – усмехнулся Володя.
– Я тоже полагаю, что в основе жизни Эргонии лежит беспрекословное подчинение начальству, – согласился профессор. – Мы ведь уже знаем, что это общество полностью лишено гуманизма.
– Зато муравьизма полно! – вставил Васечкин.
– Тогда уж формикизма, – сказал Владик.
– Это чего такое? – спросил Петров.
– Формика – это по-латыни муравей, – объяснил Владик. – Например, формика аквилония – это северный лесной муравей, формика руфа – рыжий лесной муравей, формика эксекта – обыкновенный тонкоголовый муравей и так далее. Их более ста семидесяти видов, и все они относятся к роду формика.
– Может быть, и формикизм, – усмехнулся профессор. – Впрочем, неизвестно, так ли это.
– Что именно? – не понял Владик. – В каком смысле?
– В том смысле, что мы не знаем, относятся ли граждане Эргонии к роду формика. Единственное, в чём я уверен, это в том, что их видовое название – это сапиенс.
– Как эволюция могла привести к появлению разумных насекомых? – спросил молчавший всё это время Федя.
Он только сейчас немного расслабился и теперь вёл машину без прежнего напряжения.
– А у меня другой вопрос, Игорь Петрович, – сказал Саша. – Что это открытие означает для нас, для людей?
Профессор задумчиво оглядел эргонавтов. Все ждали, что он скажет.
– На Федин вопрос у меня пока нет ответа. Вот Владик – биолог, но думаю, что и у него нет.
Владик кивнул и печально развёл руками.
– А на мой? – спросил Саша.
– Это очень важный вопрос. Ответить на него необходимо. Я думаю так, – начал профессор. – Существуют, возможно, ещё не понятые нами биологические закономерности. Ведь нечто муравьиное проникает и в человека.
– Это как? – не понял Васечкин.
– Очень просто. Есть люди, которых вполне устраивает муравьиная жизнь. То есть автоматизм поступков. Абсолютное подчинение. Отсутствие индивидуальности. Короче, полное бессердечие и муравьиная жестокость.
– Этакий фашизм, что ли? – усмехнулся Володя.
– Да, именно так! – ответил профессор. – Преступники типа Гитлера используют для своих целей муравьиное начало.
– А у нас в школе тоже можно наткнуться на муравьёв! – сказал Васечкин.
– Ты кого имеешь в виду? – заинтересовалась Маша.
– Не важно. Есть пара типчиков в «а» классе.
– Это ты про Стукалова и Кузькина? – догадался Петров. – Точно! Они настоящие муравьи! Что один, что второй. Делают только то, что им Димка Люлин велит! Мы с Васечкиным с ними вообще не дружим, – пояснил он для всех.
– Автоматы ходячие, – подтвердил Васечкин.
– Увы, такие типы, к сожалению, в человеческом обществе встречаются, – усмехнулся профессор. – И мы понимаем, как с ними бороться. А вот что делать с настоящими муравьями, не знаю. Я только понимаю, что мы впервые в истории встретились со второй ветвью эволюции на Земле, создавшей разумные существа.
– А вы думаете, они выживут после этого извержения? – спросил Володя.
– Ну да, – подхватил Васечкин. – Ты же сам сказал, Помпеи погибли. И Эргония запросто может погибнуть!
Профессор медленно покачал головой.
– Конечно, всё может быть, но вряд ли. Мы не знаем, как велика Эргония и насколько глубоко в землю уходят её поселения. Полагаю, что структура муравьиного города такова, что он не может сильно пострадать от извержения. Другое дело, что муравьи могут лишиться пищи, но я опять же думаю, что у них должны храниться её изрядные запасы на всякий случай, которые помогут им пережить голодный период. Скорее всего, Эргония продолжит своё существование. Знаете что? Давайте сделаем короткий привал. А то несёмся без остановки уже сколько времени. Хоть посмотрим, что там сзади творится. Федя, тормозни, пожалуйста.
Федя сбросил скорость, и «Пингвин» медленно остановился. Все высыпали наружу.
Гигантский столб пепла, видный на десяток километров вокруг, исчез. В бинокль было видно, что языки огненной лавы остановились в своём стремительном движении.
– А ведь вулкан успокоился, друзья, – сказал профессор, вглядываясь в даль. – Лава остывает.
– И что там теперь будет? – спросил Васечкин.
– Теперь лава превратится в застывшую серую массу, которая покроет огромное пространство. Всё живое там погибло.
Все молча рассматривали следы извержения.
– Ужас какой-то! – подвела итог Маша.
– Да уж! – подтвердил Петров.
33. Возрождение
Эргония выглядела сейчас совсем иначе. Краски исчезли, всё вокруг стало безжизненным, грязным и мрачным. Большая часть её территории была покрыта толстым слоем пепла. Тысячи муравьёв, находившихся на поверхности во время извержения, погибли. Казалось, жизнь навсегда прекратилась в этой далёкой изолированной стране.