Петровские Ведомости
Шрифт:
Ели молча, думая каждый о своём, а то и вместе и об одном – о бизнесе, который мы уже затеяли и даже начали получать профит.
Первым нарушил тишину Саня:
– Надеюсь, сойдём за иноземцев. Так, что-то от тебя, друг мой, ничего не слышно… – он потыкал в мою сторону пальцем, – пошли что ли к местным начальникам?
– Куда ж мы денемся? – удивился я, – давай без фанатизму, окей?
– Хорошо, хорошо, – согласился друг, – но медлить тоже нечего. Для начала, давай пришвартуемся здесь, ты пойдёшь в домой, посмотришь, что там за корабелы, а я
– Окей, – согласился я, – тогда давай начинаем наш план претворять в жизнь.
Убрав посуду и заняв свои места, мы двинулись в Архангельск – Саня тут же умело расправил парус, и яхта, без всякого мотора, начала скользить по воде. Медленно – я завёл двигатель и прибавил пару-тройку узлов. Теперь мы разогнались до десяти узлов, не меньше, так что уже через час были в Архангельске. Да и вообще, теперь я понимаю всю прелесть хождения по рекам под парусом – другого такого удовольствия нет в жизни.
Прибытие в Архангельск, как и в Торжок, не было неожиданным – сначала по сторонам от наших бортов появились небольшие лодчонки, иногда даже парусные, но больше гребные. На них лежали какие-то мешки, тюки с рыбой, сети, и прочее хозяйство, на каждой было по одному-два человека. При виде нашей яхты они шарахались в стороны – всё же скорость у нас была очень и очень нерядовая, особенно для русских вод. Я же, привыкши не замечать их, провёл яхту вверх по реке, вплоть до самого белого моря, в которую северная Двина впадала.
У берегов всё чаще и чаще встречались причалы, деревянные конструкции весьма ненадёжные на вид. У них стояли те же лодчонки, суетились люди, стоял гам и шум, который по воде разносился очень даже хорошо. Запахло рыбой, сыростью, послышался великий русский мат. Заглушив мотор, я положившись на таланты Сани в управлении парусами, подвёл лодочку к причалу, рядом со стругами. Местные плавсредства были прекрасными для хождениям по рекам, но такие непритязательные на вид… среди них яхта смотрелась дико, но это было временное неудобство. После швартовки, которая заключалась в привязывании канатами борта яхты, Саня перекинул трап и мы сошли на берег. Тут же нас встретил служащий, который, судя по всему, собирал дань за парковку. Саня выслушал его прайс и сунул мешочек денег, расписавшись в каком-то средневековом гроссбухе.
– Теперь куда? – спросил я его. Саня, судя по энтузиазму, уже знал всё наперёд, а я тут ориентировался весьма плохо.
– Для начала, к начальнику порта, а потом к градоначальнику. Обоим надо заплатить, причём как белыми, так и чёрными… – Саня поморщился от запаха навоза, который пробился сквозь запах рыбы, который тоже не ахти.
– Тогда идём? Или ты один?
– Давай я лучше один. А ты вернись на корабль и дуй в Петрозаводск… хотя нет, сначала нам нужно поговорить с местными относительно цены корабля. Так что пошли со мной.
Делать нечего – пришлось идти за саней. Путь до начальника порта ему подсказал всё тот же парковщик, так что
Пришлось нам отстоять очередь, прежде чем удалось попасть к начальнику – Саня примостился на лавочку, вызвав молчаливый интерес иностранца своим видом. О нашей необычной, но дорогой на вид одежде я уже говорил. Ценность была налицо, а значит и интерес был обеспечен. Однако он так ничего и не спросил, хотя я видел – думал об этом. Когда вышел посетитель перед Саней, мой друг поднялся и отправился в кабинет. Я же остался ждать его снаружи. Через десять минут вышел мой друг. Довольный и кажется, немного удивлённый.
Но попытки спросить его провалились – он оттащил меня из здания, и только там начал разговор:
– Так, друг мой, теперь у нас есть официальный статус. Разрешение на торговлю, документы, и всё прочее.
– Как?
– Деньги. Деньги, друг мой, творят чудеса, а начпорт в Архангельске это считай первое лицо в городе, через него тут весь траффик идёт. Так что выправил он нам документы… вернее обещал выправить за нужную мзду, я дал согласие, так что пойду присмотрю офис для нашей будущей торговой империи.
– Это ты верно подметил… – хмыкнул я, – деньги открывают любые двери в чиновничьем аппарате. Теперь, как я понимаю, остались чисто технические вопросы?
– Около того. – не стал отпираться Саня.
– Ну, не томи, сколько корабль стоит?
– Средний "голландский" встанет нам в двадцать тысяч талеров. Хороший, новый, в тридцать-сорок. Жаба не душит?
– Душит, – честно признался я, – но сколько это в соли и перце? Бумаге? Мы, кажется, продавали по офигенным ценам, а корабль этот можно загнать за миллионы, причём долларов…
– Нда… – почесал подбородок Саня, – тут ты уел. Так что, давай иди к нам, договаривайся о продаже корабля. Один-в-один, репродукция. Таких в нашем времени поди никто не строит…
– Понял, понял, не учи учёного. Найду что сказать корабелам.
На том мы и расстались – я вернулся на яхту, переоделся в джинсы и свитер и, прихватив с собой денег в рублях почти миллион, отправился в Тверь. Оттуда путь был ближе всего до Петрозаводска, хотя в соседнюю область всё равно пришлось ехать.