Певчая: Ярость

Гринфилд Эми Батлер

— Мелисанда — ваше настоящее имя? — спросила я.

Она смотрела на меня.

Я тихо запела, от стены воды пошел пар. Когда он рассеялся, в зеленых глазах Мелисанды был злой свет, а еще немного страха.

— Я могу сделать еще жарче, — предупредила я. — Отвечайте. Мелисанда — имя, с которым вы родились?

Она выплюнула ответ:

— Да.

— Некоторые говорят, что это имя Певчей. Вы — Певчая?

— Смотри сама, — она закатала рукава, открывая гладкие белые руки. У нее не было метки Певчей, какая была у меня, — маленькая

белая спираль на руке, что выделяла Певчих.

Одна проблема была решена.

— Что за магию вы используете?

Она скривилась.

— Не хочешь узнать?

— Сколько вас здесь? Как давно вы встретились?

— Как давно? — она фыркнула от смеха. — С начала времен, Певчая. Мы были здесь до тебя, мы будем после.

— Вы поете?

Молчание.

— Вы вызывали морских существ?

Она не говорила, но я видела блеск торжества в ее глазах.

— Говорите, или я запою, — сказала я. — Я могу сделать стену горячее, вы знаете.

Взгляд, полный ненависти.

— Вы и ваши стены! Это ответ Певчей на все! Вы сделали так с Матерями, а теперь ты делаешь со мной.

— О чем ты?

— Не притворяйся, что не знаешь, — его рот скривился. — Старая стена давала нам проникать, но ты это остановила, да? Вы, Певчие, выстроили стену между нами и Матерями. Мы почитали их, уважали, мы поклонялись им так, как нас учили матери. Но не вы, нет! Вы, Певчие, возомнили себя выше этого.

Я растерянно смотрела на нее. Какая стена? Что за Матери?

— Но все сложилось вовремя, — глаза Мелисанды загорелись за бурлящей стеной. — Мы верили, мы знали, что этот час придет. Твоя стена рушится, Певчая. В ней трещина, и Матери идут за тобой. В этот раз их не остановить!

Мелисанда молчала после этого. Я делала воду горячее, но она лишь дико смеялась.

— Она безумна, — сказал Габриэль за моей спиной.

Возможно. Но безумие не означало, что Мелисанда бессильна. Я ощущала здесь магию. Ее дикие слова о Матерях звучали схоже с предупреждением русалки. Мы идем.

— Кто такие Матери? — спросила я у Мелисанды.

Она лишь хохотала.

Я повернулась к Баррингтону.

— Копье, пожалуйста.

Он отдал оружие без колебаний, и я вонзила его в стену воды. Мелисанда завизжала, но я была осторожна, чтобы острие не задело ее, а только железное основание.

Железо не вредило ей, она не исчезла. Она выглядела так же, как и до этого, только злее.

Что теперь? Было непросто удерживать стену, а свет в ее глазах говорил, что она скорее умрет, чем выдаст правду. Мы должны были понять, что с ней сделать.

Я поманила своих людей.

— Заберем ее в Тауэр.

† † †

Тауэр возвышался на восточной стороне города, он был крепостью Англии. Официально это была королевская резиденция, некоторые считали это место красивым, эти башенки и белую центральную башню. Но я поежилась, когда мы проходили врата. Я не могла забыть, как тенегримы делали это место ужасным, полным

смертей. Для меня Тауэр всегда будет скорее тюрьмой, чем замком. Эта тюрьма была самой охраняемой в городе, и я не хотела меньшего для Мелисанды.

Но там она общительнее не стала. Мы оставили ее в камере, приковали железной цепью, и я заметила, что на ее шее было странное украшение. Оно было из серебра, похожее на двух змей, глотающих концы друг друга. Я спросила ее об этом, но она стала раскачиваться и гудеть себе под нос. Эхо напоминало мне вой морского существа.

Она пыталась колдовать? Я понюхала затхлый воздух, но магию не уловила.

— Осторожно! — крикну Баррингтон, Мелисанда изогнулась.

Она рухнула на солому на полу.

— Притворяется, наверное, — проворчал Кноллис.

— Не сказал бы, — Габриэль обхватил ее запястье. — Ее пульс очень слабый.

Почти час мы пытались оживить ее. Мы трясли ее. Плескали водой в лицо. Мы махали перед ее носом нюхательными солями, пока камера не пропахла ими. Ничего не работало.

Габриэль проверял ее пульс и сказал, что он даже слабее, чем раньше.

— Но он ровный. Она словно в трансе.

Баррингтон скрестил руки.

— Можно растянуть ее на дыбе.

— Нет, — я смотрела на мертвенно-бледное лицо Мелисанды и увидела на миг призрака крестной, умершей здесь. Это не одно и то же. Эта женщина опасна. Но я не сразу смогла властно обратиться к своим людям. — Оставьте ее здесь. Остальные, идемте со мной.

Вдали от камеры я собрала их в тесный круг.

— Мы так и не нашли ее служанку, да, капитан Кноллис?

— Ничего. След ведет до воды, а там обрывается.

— Тогда у нас остается только Мелисанда, и стоит с ней хорошо обращаться. Дайте ей одеяла, немного еды и воды. Мы допросим ее позже.

Кноллис и Баррингтон не были рады, но не возражали. Как и остальные. Я знала, что они обрадовались бы больше, если бы я была жестче с Мелисандой, может, так и стоило себя вести. И я не могла поддаваться, как было с русалкой. Но темная история Тауэра была доказательством, что пытки — не дорога к правде. Люди говорили что угодно, чтобы боль прекратилась. А если Мелисанда соврала? А если мы довели ее, и она умирала? Мы тогда ничего не узнаем.

И хотя остальные видели в этом слабость, я собиралась выбрать другой путь.

— Можно многое сделать, пока мы ждем, — сказала я. — Может, нам расскажут больше те, кто обыскивал ее комнаты, и можно дальше искать ее служанку. Я отправлюсь в Уайтхолл, я обещала королю, что сообщу о продвижении дела.

— Я могу отправить гонца, — сказал Кноллис.

— Он захочет поговорить со мной лично, — так и могло быть, но я хотела прийти в Уайтхолл, чтобы рассказать Сивилле о Мелисанде и проверить слова женщины. Я не знала, как у нас это выйдет, ведь она была окружена фрейлинами, которые следили за ее движениями, чтобы найти повод для сплетен. Но стоило попытаться.