Певцы Родины
Шрифт:
успел. Написать хотелось вот что, - так, как оно казалось мне: молодец
Репин, именно молодец. Тут что-то бодрое, сильное, смелое и попавшее в цель.
На словах много бы сказал Вам, но в письме не хочется умствовать... Он самый
плюгавый и жалкий убийца, какими они должны быть, и красивая смертная
красота сына. Хорошо, очень хорошо. И хотел художник сказать значительное.
Сказал вполне ясно. Кроме того, так мастерски, что не видать мастерства. Ну,
прощайте,
Бонч-Бруевич вспоминает:
"Еще нигде не описаны те переживания революционеров, те клятвы, которые
мы давали там, в Третьяковской галерее, при созерцании таких картин, как
"Иван Грозный и сын его Иван", как "Утро стрелецкой казни", как "Княжна
Тараканова", как та картина, на которой гордый и убежденный революционер
отказывается перед смертной казнью принять благословение священника... Мы
долго-долго смотрели на судьбу политических - нашу судьбу - "На этапе" и
близко понимали "Бурлаков".
Такова была роль картин Репина. Они будили умы, будоражили души,
заставляли пристальнее вглядываться в происходящее. Трудно переоценить
прогрессивную роль полотен великого живописца.
Репин не только высказывал свое мнение в разговорах и письмах, излагая
свое резкое отношение к самодержавию. Именно в самую тяжкую пору реакции
художник выставляет такие, ставшие впоследствии хрестоматийными картины, как
"Не ждали" (1884) и "Иван Грозный..." (1885).
Судьба "Ивана Грозного..." драматична. Ее снимают с экспозиций и вновь
выставляют. Психически больной, некто Балашов, бросается с ножом на холст и
наносит картине тяжелые повреждения в трех местах.
Сам Репин так рассказывает об этом происшествии: "Это событие произошло
в дни празднования трехсотлетия дома Романовых... А картина направлена была
против монархизма. На нее и ополчились. Результатом всего этого было то, что
Балашов разрезал картину с целью выслужиться".
"Арест пропагандиста"
"Личные мои отношения с Ильей Ефимовичем были дружеские. Работая
заведующей техникой Петербургского комитета партии, я не раз обращалась к
Репину за материальной помощью. В число моих обязанностей входили и финансы.
Деньги были нужны для так называемого политического Красного Креста, то есть
для оказания помощи политическим заключенным или ссыльным. Никогда Илья
Ефимович не отказывал мне.
В бытность его уже академиком я пользовалась его мастерской в Академии
художеств на Васильевском острове как явкой, то есть квартирой,
определенный день и час могли прийти ко мне по своим делам товарищи,
нуждающиеся в чем-либо по части Петербургского комитета партии..."
Эти слова ветерана нашей партии Е. Д. Стасовой окончательно разрушают
легенду о якобы Существовавшей аполитичности Репина.
В 1891 году художник выставляет свою картину "Арест пропагандиста".
Слово "выставляет", правда, не очень правильно отражает суть дела. Картину
не хотели допустить к показу. Дело дошло до царя.
Репин вспоминает, что устроители выставки пригласили государя осмотреть
экспозицию накануне вернисажа: "Александр III все рассмотрел". И далее:
"Арест пропагандиста" вытащили ему, и тот рассматривал и хвалил исполнение,
хотя ему показалось странным, почему это я писал так тонко и старательно".
Скажем прямо, его величество что-то недосмотрел в картине, где
изображен не кто иной, как противник его собственной власти.
Репин недвусмысленно писал:
"Невозможно, чтобы европейски образованный человек искренне стоял за
нелепое, потерявшее всякий смысл в нашей сложной жизни самодержавие, этот
допотопный способ правления годится только еще для диких племен, неспособных
к культуре". Наконец выставка открыта. Автор картины с удовольствием
резюмирует: .....
"Моя выставка здесь делает большое оживление. Народу ходит много. Залы
светлые, высокие, погода чудная, солнечная. Много студенчества, курсисток и
даже ремесленников толпится в двух залах и рассыпается по широкой лестнице.
"Арест пропагандиста" стоит, и от этой картинки, по выражению моего
надсмотрщика Василия, "отбою нет". Жаль, зала выставки выходит на солнечную
сторону и сторы темнят и портят свет. Вчера, в первый день открытия, было
500 человек". Успех картины в Москве был настолько велик, что либеральная
"Русская мысль" вынуждена была признать: "Необыкновенно выразительна и
сильное впечатление производит небольшая картина "Арест пропагандиста".
Для того чтобы понять, каковы были политические убеждения Репина,
достаточно познакомиться с описанием его встречи с рабочими Петрограда.
"Илья Ефимович очень подробно и живо интересовался условиями нашей
работы, быта. Мы без всяких прикрас рассказали ему об условиях жизни
рабочих, об их борьбе за свои права, о стремлении к званию, о расправах
свирепой царской реакции с рабочим движением. Илья Ефимович выслушал нас с
глубоким вниманием и интересом. Нужно было видеть, с какой искренней