Шрифт:
ПРОЛОГ
Он был высоким и голубоглазым, как феины из южных земель, — Дункан Талискер, коего сиды нарекли Странником между Мирами. Вслед за ним пришел сеаннах, именуемый Алессандро Чаплин. Они сражались за правое дело и поселили надежду в сердцах людей, охваченных страхом и порабощенных Тьмой.
Черной волной катились коранниды по землям Сутры. Как тати в ночи, они пробирались в наши святыни, убивая всех смертных, кто встречался им на пути, так что мертвые тела заполонили лес Ор Койл. Черные
То были суровые времена, когда даже боги покинули феинов, лишив их своего благоволения. Корвус, Король-Ворон, призвал из глубин ада армию демонов, и его черная злоба довлела над Сутрой, едва не разрушив самые основы мира.
Далее легенда повествует о том, что на стороне Талискера сражался некий его друг или союзник, который в ходе сражения якобы сделался вторым воплощением сущности героя и оказал ему помощь в битве. Большинство исследователей склоняется к мысли, что это «воплощение» — тень самого Талискера, отделившаяся от него на время боя и ставшая своего рода телохранителем героя. До сих пор остается неразрешенным вопрос, откуда явилась эта неожиданная помощь, но ни феины, ни сиды не подвергают сомнению тот факт, что именно Талискер и его сподвижники спасли Сутру от черных орд Корвуса. И также именно Талискер помешал небезызвестному Джалу стать темным богом и разрушить основы нашего мира.
Никому доподлинно не известно, куда исчез Талискер после того, как в Сутре воцарился мир. И впрямь: куда уходят герои, когда в них больше нет нужды?.. Возможно, Талискер мирно состарился и окончил свои дни, а может быть — он до сих пор странствует по мирам, сражаясь со злом и несправедливостью... Нам не дано это знать. Среди феинов бытует легенда, что, если Сутра вновь подвергнется опасности, Дункан Талискер и его сподвижники — где бы они ни были — явятся на помощь и спасут наш мир от гибели...
Выдержка из «Преданий и легенд феинов» Лэхлена «Белого змея» Доналла
ГЛАВА 1
Звезды здесь выглядели так же, как и везде. А собственно, почему бы и нет?
Йиска неотрывно смотрел в ночное небо, но звезды перестали радовать глаз. Они помутнели. Поблекли. Темные тучи, тяжелые от снега, затягивали небо сплошной пеленой. Белые хлопья сыпались из облаков и таяли на щеках. Холодало. Ночь выдалась морозной. Мало-помалу цепенели пальцы. Йиска как можно плотнее обернул плед вокруг плеч и бросил досадливый взгляд в сторону шоссе, где осталась его машина.
«А что, если я не стану этого делать? Никто никогда ни о чем не узнает...»
Крамольная мысль закралась лишь на миг — и тут же исчезла. Как бы он тогда сумел посмотреть в глаза Родни? Солгать ему? Нет. Невозможно...
Йиска и сам не заметил, как начал пританцовывать на месте. Губы его шевелились, невольные слова падали в тишину, будто теплые капли. Ноги тоже двигались, словно помимо его желания — казалось, невидимый кукловод дергает за ниточки, вынуждая Йиску исполнять древний танец его предков. Он вращался и притопывал, продавливая снежный наст.
Негоже выполнять ритуал таким образом — неохотно, по необходимости, без души. Йиска бросил взгляд по сторонам, дабы увериться, что он один на этом белом пустом поле. Он запел громче. Голос уплывал, исчезая вдали и будто бы тая среди пушистых снежных хлопьев.
Йиска приступил к ритуалу, и тут же пришла уверенность, что он поступает правильно. Ничего дурного не случится. Пляска Духов — не более чем символ, а дядюшка будет доволен. Он уверится, что тревожащие его тени отступили, — и успокоится. Йиске не придется врать. Он скажет, что выполнил ритуал, и это будет правдой... Вот почему он пел и танцевал на заснеженном поле, в Шотландии, в этот мертвый час ночи...
... Неожиданно ему стало ясно, отчего люди называют эту фазу ночи «мертвый час». Земля отдает последние остатки тепла, воздух становится неподвижным и ледяным, исчезают все звуки. Пройдет еще немало времени, прежде чем животворящие солнечные лучи коснутся низких склонов гор Чуска на западе. Будет новый день. Будут тепло и свет. Однако сейчас миром властвует тьма, и отдаленные горы кажутся черной иззубренной линией на фоне ночного неба. И лишь равнодушные холодные звезды сияют над головой подобно драгоценным алмазам...
В крошечном поселке было тихо. Лишь кое-где в домах тарахтели переносные генераторы, да вдалеке лаяли койоты.
— Сичей, — позвал он, увидев темный силуэт на фоне неба. Окликая Родни, Майкл использовал ласковое обращение «дедушка» из наречия навахо.
— Что ты делаешь на улице? Замерзнешь. Ты б хоть одеяло прихватил!
— Успокойся, Майк. Я стар. Кровь холодеет...
— Вот именно. Значит, тебе нужно быть в тепле, сичей. А не на морозе. — Он поднялся на холмик, куда взобрался дядюшка, дабы полюбоваться живописным видом. Майкл закурил сигарету. Оранжевая вспышка зажигалки на миг высветила острые, резкие черты лица деда. Глубоко затянувшись, Майкл протянул ему пачку, но Родни резко качнул головой.
— А я-то думал, что в медицинском колледже тебя отучили курить! — фыркнул дед.
Воцарилось молчание. Долгое время оба смотрели во тьму. В пустоте виднелось лишь несколько огоньков. Далеко на северо-западе тусклое оранжевое мерцание у подножия горы отмечало расположение мельницы... Самым же замечательным зрелищем было небо.
— Посмотри, — пробормотал Майкл. — Вон там Флейта... Плеяды...
— Белые называют ее Плугом. Знаешь?
— Да, знаю. Так что ты здесь делаешь, сичей?
Родни вздохнул.
— Мне снились сны, Майк. Очень странные сны. Когда я был моложе, я всегда запоминал свои ночные грезы — как учили старшие. Но с годами все это ушло. Я старик, и то, что мне снится, забывается на рассвете. Однако с недавних пор мои сны изменились...
Родни присел на валун, и Майк устроился рядом с ним.
— Изменились?