Певец
Шрифт:
Они сидят у моих ног и слушают. Они танцуют под арфу. Девушки наклоняются ко мне, шепчут, что я очень им нравлюсь, предлагают занятьсчя любовью. Я отказываюсь, а когда объясняю, почему, вижу недоумение и даже страх; впрочем, кое-кто честно пытается понять.
С весной ко мне возвращается здравомыслие. Я купаюсь, подстригаю волосы
Что такое человек? Почему он именно таков? Мы предпочитаем не задаваться подобными вопросами, ибо поклялись считать, что они давным-давно умерли (точнее, никогда не существовали, поскольку не имели практической ценности), однако опасаемся, что однажды они выберутся из-под наваленных на них камней и снова примутся терзать мир. Что ж, пускай, я буду только рад. Мне бояться нечего: ведь они не причинят вреда мертвецам, а разве я — не ходячий труп?
Я пою той, которой больше нет. Молодежь слушает и удивляется, а иногда плачет.
«Она мертва… А то, что умирает,Вмиг превращает в атомы распад.Скрепленные невидимым союзом,Частицы сходные кружатся в нас.И атомы ее в меня влетают.Они во мне недвижимо лежатИ бесполезным и тяжелым грузомСильней, больнее душат каждый час».— Ты преувеличиваешь! — возражают мне. — Да, мы умрем, но не забывай, что УИС обязательно нас воскресит.
— Нет, — отвечаю я и продолжаю, тщательно подбирая выражения: — Я был в подземном мире. Я знаю. Вы ошибаетесь. И даже если и правы, ваша правота все равно ошибочна.
— Что?
— Вдумайтесь, разве справедливо, что людьми управляет какая-то машина? Разве справедливо, что мы должны всю свою жизнь бояться смерти? Люди вовсе не части некоего механизма, они вполне способны обойтись без машин-повелительниц.
Я машу рукой, поднимаюсь и иду прочь, снова в одиночестве. Спускаюсь в ущелье, по дну которого бежит река, поднимаюсь на гору. Отдыхать некогда. Я должен добраться до истины.
Должен убедить других, что УИС необходимо уничтожить, — не из ненависти, не из мести, не из страха, а просто потому, что человеческий дух не способен сосуществовать с подобным чудовищем.
Хотя если существует мир, который населяют люди и мыслящие машины…
Я возвращаюсь на равнину, которая полнится слухами. Большая толпа провожает меня до того места, где дорога переходит в городскую улицу.
— Скоро здесь появится Темная Царица, — говорят мне. — Подожди Ее. Пускай Она ответит на те вопросы, которые ты задаешь нам, которые тревожат наши сны.
— Мне нужно приготовиться, — отвечаю я. Поднимаюсь по каменной лестнице, провожаемый исполненными благоговения взглядами, вхожу в здание, брожу по залам со сводчатыми потолками, вижу многочисленные столы и заполненные книгами шкафы. Сквозь оконные стекла сочится солнечный свет.
В последние дни меня преследует некое наваждение: мне почему-то кажется, что все это уже было. Возможно, в библиотеке найдется книга, которую я (по чистой случайности) читал в детстве. Ведь человек старше, чем УИС, старше и мудрее; в его мифах правды больше, нежели во всей ее математике. Я провожу в библиотеке три дня и без малого три ночи. Тишину нарушает лишь шелест страниц. Доброхоты приносят еду и питье, оставляя все под дверью. Наверно, они убеждают себя, что поступают так из жалости (или потому, что не хотят, чтобы я умер столь некрасивой смертью, как смерть от голода). Но я-то знаю, что ими движет на самом деле.
К вечеру третьего дня я понимаю, что почти не продвинулся вперед. Слишком много материала; нередко попадается нечто такое, что надолго отвлекает. (О красота, о очарование, которые хочет уничтожить УИС!) Образование у меня обычное, сугубо рациональное (все обучающие машины напрямую подключены к УИС). Что ж, надо воспользоваться знаниями, приобретенными самостоятельно. Я составляю программу поиска, сажусь за терминал; мои пальцы ложатся на клавиатуру, выбивают негромкую дробь…
Электронные лучи — отличные ищейки. Через несколько секунд на мониторе появляется текст, и я узнаю про себя буквально все.
Хорошо, что я читаю быстро. Мой палец не успевает нажать на кнопку «Стереть» — текст исчезает самостоятельно, затем на экране высвечиваются фразы:
«Я не соотнесла эти данные с фактами, которые относятся к тебе. Таким образом, в моих вычислениях возник новый, не поддающийся определению фактор».
Я словно погружаюсь в нирвану (это слово встретилось мне в старинных книгах, и я, кажется, сумел постичь его значение), но нирвану наоборот — меня подхватывает и несет поток, более мощный, чем тот, который столетия назад заставил Арфиста выйти навстречу колеснице Темной Царицы.
— Интересное совпадение, — холодно замечаю я (наверняка в библиотеке установлены микрофоны). — Или о совпадении не может быть и речи?
— «Почему же? Самое настоящее совпадение. Или, если хочешь, прямое следствие предыдущих событий».
— УИС, — говорю я, не в силах сдержаться (настолько ослепительно явившееся мне видение), — а может, это судьба?
— «Вопрос не имеет смысла. Вопрос не имеет смысла. Вопрос не имеет смысла».
— Почему ты трижды повторила фразу? Или одного раза недостаточно? Прямо какое-то заклинание. Неужели ты надеешься, что твои слова прекратят мое существование?
— «Нет, не надеюсь. Ты — эксперимент. Если анализ покажет, что от тебя можно ждать серьезных неприятностей, тогда я уничтожу тебя».
Я улыбаюсь.
— УИС, я покончу с тобой. — Подавшись вперед, я выключаю монитор, встаю, выхожу из библиотеки и иду на улицу, где сгущаются вечерние сумерки.
Ясно мне далеко еще не все, однаеко вполне достаточно, чтобы начать сраху же проповедовать тем, кто собрался у лестницы. Мало=-помалу подходят и другие; их влечет обыкновенное любоаытство, но слушают они внимательно. Скоро возле здания библиотеки собирается несколько сот человек.