Пхеньянские амазонки

де Вилье Жерар

Прибыл командир лагеря полковник Киркбрайт, в каске, с пистолетом в руках.

Он сразу направился к еще не пришедшему в себя лейтенанту.

— Что произошло?

— Сэр, — стал объяснять лейтенант, — кажется, две женщины воспользовались посещением той стороны, чтобы перебежать к нам. В результате — по крайней мере, две смерти и много раненых. Они напали на нас с топором...

— Где эти женщины? — спросил полковник.

— Одна — там, в автобусе.

Полковник Киркбрайт уже шел к автобусу. Он вошел, обойдя тело сержанта Чан Сун Хо.

Блондинка лежала на полу с бессмысленным взглядом, слезы

струились по ее лицу. Услышав шаги, она вскочила. Ее била дрожь. Американец присел рядом с ней.

— Ничего не бойтесь, мисс, — сказал он. — Я полковник Киркбрайт, командир 4-го батальона Кэмп Бонифас. Теперь вы в безопасности. Кто вы?

У нее так стучали зубы, что в какой-то момент она не могла сказать ни слова.

— Анита Кальмар, — прошептала девушка. — Я шведка. — Она вытерла слезы, которые текли по ее лицу.

— Меня похитили в Северной Корее, два года я не имела права выезда. Я воспользовалась этой поездкой в Пханмунджом, чтобы попытаться спастись. Ой, это ужасно, этот топор, эта кровь...

Она дрожала, будучи не в состоянии больше говорить. Полковник Киркбрайт помог ей подняться и выйти из автобуса.

Рядом стояла санитарная машина. Девушку положили на носилки.

— Предупредите посольство Швеции в Сеуле, — сказал полковник. — Постарайтесь установить личность другой женщины. Предупредите также офицера из разведки. Мне нужен подробный отчет по этому делу.

Глава 2

Черно-белое изображение казалось расплывчатым, искаженным из-за размера экрана, помещенного на стену конференц-зала на шестом этаже главного здания Центрального разведывательного управления в Лэнгли. Тем не менее взгляды зрителей были прикованы к нему. Отрывистые звуки приказов, отдаваемых на корейском языке, усиливали драматическую напряженность. Фильм был смонтирован по пленкам, снятым тремя камерами, установленными в демилитаризованной зоне в Пханмунджоме.

Они зафиксировали в хронологическом порядке все перипетии драматического бегства Аниты Кальмар. На экране показывали человека с топором и зверское убийство сержанта Чан Сун Хо.

— Покажите этот эпизод сначала и помедленнее, — приказал руководитель операций ЦРУ Ричард Томсон.

Киномеханик выполнил приказ и прокрутил весь эпизод с того момента, как солдат бросился к топору, висевшему на стене.

— Этот тип действовал в одиночку, — заметил Ричард Томсон. — Он ни с кем не разговаривал.

— Верно, — добавил генерал Ан, офицер южнокорейской связи. — Не слышно никакого приказа.

На экране солдат медленно бежал со своим импровизированным оружием. Другие кадры показывали ошеломленных северокорейских солдат, явно не ожидавших такой реакции.

— Я вот думаю, почему он это сделал? — пробормотал Ричард Томсон.

В темноте послышался слегка отрывистый голос генерала Ана.

— Фанатик. Конечно, северокорейцы вполне могли бы убить этих женщин, но они знали, что если начнут стрелять, инцидент может вылиться в нечто гораздо более серьезное.

— Disgusting! [8] — прошептал Ричард Томсон.

Топор медленно опустился на несчастную японку. В следующем кадре растерянный американский лейтенант размахивал пистолетом.

— Я

уже десять раз посмотрел этот фильм, — сказал Майкл Коттер, резидент ЦРУ в Сеуле. — Несомненно, это акт одиночки. Если бы наш лейтенант стрелял получше, японка и южнокорейский сержант были бы живы.

— Shit! [9] Надеюсь, этого типа наградили! — бросил руководитель операций.

8

Отвратительно! (англ.).

9

Черт! (англ.).

— Да, сэр, — ответил голос генерала Ана.

На экране была женщина, лежащая в луже крови. Потом включили свет.

— Ее личность точно установили? — спросил руководитель операций.

— Да, сэр, — подтвердил Майкл Коттер. — Благодаря японцам. Это двадцатишестилетняя японская кинозвезда Аяко Хонсю, исчезнувшая два года назад, так же как и ее жених. Все произошло на пляже, рядом с японским портом Симоносеки. В то время дело не могло быть раскрыто. Говорили о двойном самоубийстве, без уточнения причин.

— Нашли этого человека — жениха?

— Нет, сэр.

— А точно установлено, что это Аяко Хонсю?

— Абсолютно точно, сэр, по отпечаткам пальцев. Она давала их для получения паспорта. И семья ее опознала.

— Вы смогли воспроизвести весь ее путь?

— Да, сэр, с помощью показаний Аниты Кальмар, шведки. Аяко Хонсю рассказывала ей, что была похищена на пляже четырьмя людьми в масках. Потом ее и ее жениха на борту скоростного лайнера переправили в Северную Корею. Там ее разлучили с женихом, с которым она никогда больше так и не увиделась, и отправили в Пхеньян. Продержав неделю в полной изоляции на какой-то уединенной вилле, ее, вероятно, представили Ким Чен Иру, сыну президента Ким Ир Сена.

— Безумная история, — пробормотал Ричард Томсон.

— Не так уж, — почтительно возразил резидент ЦРУ в Сеуле. — Ким Чен Ир помешан на кино. Когда он встретил Аяко Хонсю, то объяснил ей, что увидел ее фотографию в японских журналах и захотел, чтобы она работала для северокорейского кино. Он писал ей, но не получил никакого ответа. Что подтвердил и агент Аяко Хонсю. После этого Ким Чен Ир решил отправить группу людей для похищения... Он, вероятно, просил эту японку работать с ним в Пхеньяне. Судя по тому, что она рассказывала мисс Кальмар, она сначала отказала, требуя, чтобы ее отправили в Японию. Вместо того, чтобы уступить, Ким Чен Ир тогда бросил ее за решетку. Чтобы она подумала...

— У нее совершенно не было выбора, — заметил Ричард Томсон.

Майкл Коттер даже не улыбнулся.

— Точно, сэр. Так, после трех недель в камере она приняла предложение Ким Чен Ира. Ее сразу привезли в особняк в предместье Пхеньяна, под охраной людей из государственной тайной полиции. Она покидала его только для того, чтобы ехать на киностудию под хорошей охраной.

— А ее жених? Она им не интересовалась?

— Да. Ее заверили, что его отправили в Японию. Очевидно, никакой возможности удостовериться в этом не было, поскольку единственным источником информации у нее было северокорейское телевидение.