Пианино
Шрифт:
Вместительный школьный портфель перекочевал со стула на кровать. Учебники и тетрадки вынуты, хорошо – платяной шкаф прямо напротив Катиной кровати – далеко ходить не нужно – Катя приоткрыла дверцу – так… бежевую шерстяную кофту, юбку, спортивный костюм… еще белье, колготки… халат тоже – ситцевый – он займет мало места, туфли… – они же в прихожей стоят – ладно, положу утром. Катя собиралась спокойно, сосредоточенно – она отчаянно пыталась прийти в себя весь этот душный сентябрьский вечер, но нервная дрожь прошла лишь пару часов назад – еще через час Катя нашла в себе силы вернуться домой и сейчас складывала свои вещи в портфель.
События второй половины прошедшего дня развивались стремительно – сначала как будто ничто не предвещало беды – по-летнему
– Грязь только по углам развозишь – руками мой. – требовал он.
Катя не спорила – руками так руками. Она успела навести порядок лишь в маленькой комнате – когда на пороге появился нетрезвый дядя.
– Что-то рано сегодня – поморщилась Катя.
Время около пяти, обычно в седьмом часу он возвращался с работы, а то и позже. Судя по тому, что дядя Коля не свалился замертво у порога, а, придерживаясь за дверной косяк, вошел – пусть и нетвердой походкой, да еще, правда, с некоторым трудом, но снял обувь самостоятельно, становилось ясно – да пьян, но несильно.
– Жаль – мелькнуло в голове – Уж лучше б в стельку – свалился и заснул мертвым сном, а теперь будет колобродить, еще докопается до чего-нибудь.
– Что д-делаешь? – мутный взор беспорядочно блуждал в пространстве – Катя опасливо косилась на него с порога маленькой комнаты.
– Убираю.
– А-а – протянул дядя Коля – было видно, что ему как минимум нехорошо, и очень хочется приземлиться куда-нибудь – только вот как оторваться от косяка межкомнатной двери… Впрочем нет – он довольно уверенно преодолел расстояние до дивана, и как был в салатовой рубашке и светлых летних брюках, так и завалился, повернувшись к Кате спиной.
– Слава Богу – вздохнула девочка. – Пусть спит.
Стараясь не шуметь – а как, скажите, не шуметь, если нужно перевернуть стулья, водрузив их на стол, что бы не мешались? Пыль вытереть и потихоньку можно, но вот с мебелью… И ведро жестяное – хочешь не хочешь – громыхнет не вовремя. Однако Катя старалась как можно тише проделать привычную работу – тише и быстрее – вот черт его принес домой раньше. Она разложила разбросанные вещи по местам, управилась с пылью, не забыв про подоконник – в прошлый раз именно за него ей влетело будь здоров как – и, набрав чистой воды в ведро, осторожно поставила его посреди комнаты. Девочка или переоценила степень опьянения дяди Коли, или шумела уж слишком – только он повернулся, открыл глаза и некоторое время наблюдал за Катей. Миниатюрная 16-ти летняя девушка, уже вполне оформившееся молодое тело, кругленькую задницу едва прикрывает халатик – бесстыжий, вызывающий – так и мельтешат красные горошины перед глазами, а под халатиком-то нет ничего – трусики только белеют – нахально торчат из-под задравшейся ткани. Катя не замечала похотливых дядиных глаз, не увидела даже, как он поменял позу, вполне уверенная, что тот спит.
Она успела лишь, опустившись на корточки, щедро намочить первый участок крашенного деревянного пола – между сервантом и круглым столом, как на нее сверху обрушилась туша дяди – полупьяный, он неуклюже поскользнулся на мокром полу, и это дало возможность Кате вскочить – дядина рука вцепилась в халат, ткань затрещала, разошлась, обнажая спину. Другая рука тем временем ухватила Катю за ногу, девочка резко рванулась в сторону, пытаясь освободиться – полное ведро опрокинулось, заливая пол –
– Пусти – испуганно уворачивалась Катя – голос куда-то пропал – Пусти, сволочь. – едва ли не шепотом – у нее не было шанса быть услышанной, скажем, на улице – несмотря на распахнутые настежь окна.
Дядя Коля старался подняться – Катя вырвалась, заметалась, теряя драгоценные секунды, с перепугу не сообразила – куда же ей лучше – побежала в маленькую комнату – дядя рванул за нею, тяжело уперся в дверь – конечно, девочка не смогла сдержать напор – ворвавшись, он схватил отпрянувшую от двери Катю, поволок на кровать, срывая с девочки трусики. Тошнотворный запах его пота смешался с винными парами, глаза налились кровью, он тяжело пыхтел, волосатые скользкие руки мяли ее тело, хватали за что придется – Кате удалось развернуться к нему лицом – она пыталась оттолкнуть его, отчаянно дубася кулаками куда попало, он лишь заломил ей руки – просто сгреб своей ручищей и прижал к подушке, пока другая рука пыталась разомкнуть ноги девочки. Катя стискивала их, что было сил – она уже слабела от борьбы – но видимо бог все же вспомнил о ней, а может быть там, на небе, Катина мать простерлась пред Господом ниц, моля за дочку – в голове дяди Коли как будто щелкнуло – он вдруг отпрянул, дико посмотрел на Катю – и сполз с кровати. Разорванная рубашка, спущенные брюки – Катя в ужасе ждала повторного нападения – дядя Коля пробурчал что-то малопонятное и ринулся вон из комнаты, заплетаясь в собственных штанах. Дверь за ним хлопнула – Катя еще с минуту лежала, сжавшись в комочек, затем поднялась, непослушными руками кое-как сняла с себя разорванные вещи, надела первое попавшееся платье и на цыпочках подошла к двери. Сквозь осторожно приоткрытую щелочку было видно – дядя Коля лежит на диване спиной к дверям. Спит – не спит – непонятно.
Путь в прихожую составлял всего-то метра четыре, не больше, но он лежал мимо того самого дивана. Страх волною поднялся из глубины – что, если он повернется на звук шагов, бросится ей на перерез… Может прокрасться потихоньку? – нет, слишком долго получится – нужно попытаться проскочить – пусть с шумом, зато быстро. Отчаяние придало ей сил – Катя резко рванула дверь, бегом пронеслась в прихожую, схватила босоножки и вылетела на лестницу. Обувалась она уже на нижнем этаже. Замки на ремешках никак не желали застегиваться, и Катины пальцы долго не могли выполнить давно привычные движения – девочка ощутила, как дрожь растекается по всему телу, все сильнее и сильнее – она начиналась изнутри, где отчаянно колотилось сердце, поднималась вверх и оттуда уже неровной частой волной охватывала с головы до пят – Катю словно знобило – да что там – ее бил самый настоящий озноб, как если бы внезапно и высоко подскочила температура. С горем пополам справившись с застежками Катя выбралась из мрачной прохлады подъезда.
Яркое солнце ослепило ее, раскаленный асфальт обдал жаркой волной – дрожь лишь усилилась, пробежав мурашками по телу. На скамейках сидели вечные бабульки – стая сизых голубей взметнулась вверх – Катя промчалась мимо без обычного «здрасьте» – бабушки, должно быть, удивленно посмотрели ей вслед.
А Катя бежала привычной дорогой в школьный сад. Яблоневый сад за решеткой школьной ограды занимал внушительное пространство и тянулся вплоть до гаражей. Вернее гаражи примыкали к строгой чугунной решетке запушенного сада – здесь, в самом тенистом его конце предприимчивые жильцы соседнего дома накопали погребов – а может те погреба давно уж там были – никто таким вопросом не задавался. Зато их квадратные крышки, выкрашенные суриком, как нельзя лучше подходили для посиделок. Постелил газетку – вот тебе и скамейка. Укромное местечко, где собиралась после уроков молодежь – кто-нибудь обязательно захватит гитару, другой с собакой придет – покурить можно совершенно безнаказанно, причем прямо под школьными окнами и не только покурить.
– Привет, Кать.
Народ подвинулся, расправив газету. Катя уселась рядышком с Оксаной – пышной симпатичной блондинкой с длинными волосами – девочкой из параллельного класса. Ее парень Дима лениво перебирал гитарные струны – все больше глядя на свою Оксану, нежели на гитарный гриф. Все давно знали, что у них любовь – что высокий немногословный парень души не чает в этой девочке – и ни педсовет, ни последний 10 класс не разлучат их. О них много сплетничали, а на самом деле Дима с Оксаной были очень красивой парой – потому им просто завидовали – впрочем, Кате сейчас было не до этого.