Пианисты
Шрифт:
— И об этом тоже. Нам надо поговорить обо всем. Мы еще многого не рассказали друг другу.
— Ты-то, во всяком случае, интересуешься Аней, — говорит она.
— Я боюсь за нее. Они держат ее в неизвестном месте.
— Это только усиливает мои подозрения в отношении отца.
— Какие подозрения?
Катрине качает головой.
— Я не произнесу ни слова. Пока еще нет.
— Но куда они могли ее поместить? В какую-нибудь специальную школу? В санаторий? Она так худа, что едва держится на ногах. Они надеются, что через две недели
— В этой семье все больные, неужели ты этого еще не понял? Отец, мать, Аня. — В глазах у Катрине слезы.
— Ты ее еще любишь, — говорю я.
— Да! — Катрине смотрит на меня почти сердито. — Но, наверное, Ане нужна не такая любовь.
— И что ты намерена делать?
— Ждать, когда придет мой черед.
— А что ты будешь делать, пока ждешь?
— Встречаться с другими девушками, само собой.
— Но не здесь, не дома?
— Нет, здесь у меня может начаться клаустрофобия.
— А вас много? Может, познакомишь меня с кем-нибудь из них?
Катрине смеется.
— Познакомлю, при случае. У нас есть свои места в городе, где мы можем чувствовать себя свободно.
Я согласен с нею. Она на два года старше меня. Она живет полной жизнью. И теперь производит впечатление более гармоничной личности, чем раньше. Может, это потому, что у нее нет никаких амбиций в отношении карьеры? Она, как и прежде, работает в Национальной галерее и имеет летом дополнительную работу в «Палатке Сары». Выпускной экзамен она не стала сдавать, но зато у нее тьма партнерш. Наверное, ей этого хватает.
А я со своими амбициями сижу за роялем. День за днем. И в мыслях у меня нет никакой ясности. Должен я дебютировать или нет? А что если я провалюсь? Тогда мне останется только повеситься. Катрине читает мои мысли.
— Выше голову, — говорит она. — Все образуется в конце концов. Но сначала ты должен вырвать Аню из когтей семейства Скууг.
Больше я не могу избегать Маргрете Ирене. Пока она готовилась к выпускному экзамену, моя ложь еще сходила мне с рук, но теперь экзамен уже сдан. Ребекка и Фердинанд тоже сдали экзамен. Они получили студенческие шапочки и праздновали всю ночь. Однажды вечером, когда я сижу погруженный в отмеченную смертью последнюю фортепианную сонату Шуберта, перед нашим домом на Мелумвейен останавливается красный автобус «Фольксваген». Гудки и крики. Из автомобильного стереомагнитофона несется громкая поп-музыка. Я выхожу из дома. Из переднего окна мне машет Маргрете Ирене. Потом я замечаю Ребекку и Фердинанда.
— Поехали с нами, Аксель! Повеселимся!
Я хватаю коричневую брезентовую куртку и сажусь в автобус через заднюю дверь. Внутри праздник в полном разгаре. Плохое сладкое шампанское. Херес и портвейн. Маргрете Ирене, едва не ломая сиденья, перебирается назад, где празднуют студенты. Я машу водителю, единственному трезвому человеку. Раньше я его никогда не видел, но это неважно. Ребекка и Маргрете Ирене по очереди целуют
— Поздравляю! Молодцы, ребята! — говорю я.
— И ты нам совсем не завидуешь? — поддразнивает меня Ребекка. — Нет, конечно. Ты наверняка станешь лучшим пианистом, чем мы.
— Мне бы тоже хотелось сдать этот экзамен, — говорю я.
Маргрете Ирене обнимает меня за плечи, как будто у нас с нею все по-прежнему.
— Мне тебя не хватало, — шепчет она мне на ухо.
— Мне тоже, — лгу я. — Вы уже знаете свои отметки?
— Узнаем через несколько дней, но нам на них наплевать. Мы все сдали, это главное.
Автобус трогается с места.
— Едем к Ане! — неожиданно предлагает Ребекка.
— Вы что-нибудь про нее знаете? — спрашиваю я, чувствуя подступающую тошноту.
— Кое-кто в школе ее знает, они говорят, что она тоже сдала экзамен.
— Тогда, значит, она уже вернулась домой! — Ребекка толкает водителя в спину. — Эльвефарет. Прямо и вниз.
— Нет, так не годится, — говорю я.
— Почему?
— Думаю, она к такому не готова.
Все с удивлением смотрят на меня. Только Ребекка понимает, насколько это серьезно.
— Слушайтесь Акселя. Он лучше всех ее знает.
Сначала мне надо с нею поговорить, думаю я. Только Богу известно, как мне хочется поговорить с нею, обнять и уже не отпускать. Узнать, что произошло. Но при этом никто не должен присутствовать.
Мы на большой скорости мчимся в город. Изумительно теплый майский вечер. Березы уже распустились, вот-вот расцветет сирень.
— Давайте заедем в Студентерлюнден и выпьем пива! — предлагает Фердинанд.
— Моя сестра работает официанткой в «Палатке Сары», — говорю я.
— Значит, едем туда! Может, она сделает нам скидку!
— Едва ли. К тому же у большинства из вас денег достаточно.
Да, думаю я, едва успев произнести эти слова. Ребекка сказочно богата, у Фердинада и Маргрете Ирене состоятельные родители. Только я один живу на жалкие подачки отца. Мы называем это займом, ему тоже приходится занимать эти деньги. Я клянусь, что все верну ему после дебюта. В. Гуде сказал, что за концерты мне будут платить. Если дебют окажется удачным, он организует мне выступления с симфоническим оркестром в Бергене и Ставангере, в частных обществах и даже во Дворце. Он держится так, словно владеет всем миром. Только мне в это трудно поверить.
Мы закатываемся в «Палатку Сары». Там уже полно новоиспеченных студентов. Катрине сразу замечает нас, многозначительно улыбается и весело со всеми здоровается. Она не привыкла видеть своего брата в таких веселых компаниях. К нам присоединяются несколько друзей Ребекки, Маргрете Ирене и Фердинанда. Мы занимаем длинный крайний стол. На столе появляется пенистое пиво, вспыхивают сигареты. Маргрете Ирене обнимает и уже не отпускает меня.
Ребекка видит, что я о чем-то думаю и что мне неприятно, и поднимает бокал: