Пицца МОСГУГ

Еремин Сергей Алексеевич

Удивительное свойство имеют эти вещицы из того времени. Прикоснёшься к ним, и моментально всплывают в памяти давно забытые события, к которым ты, оказывается, имеешь самое непосредственное отношение. Но ты на это смотришь со стороны в великом волнении, и перехватывает дыхание от переполняющих, непонятно откуда взявшихся, эмоций. Эмоций, слишком свежих к столь давним дням, и таких глубоких, для меня теперешнего. Перемешалось прошлое с настоящим и уже не понятно, то ли вещь напомнила о прошлом, то ли само прошлое цепляется за настоящее и не хочет отпускать.

Перебирал шкаф и наткнулся на непонятную кожаную полоску с совсем не понятными металлическими

вставками… Вертел её в руках, вертел. Силился понять, что же это за фиговина такая, каким образом и в качестве чего она мною применялась? Долго я соображал… Отбросил в сторону и принялся расчищать шкаф дальше. Снова неожиданная находка! Ну, эта похожа на шарф… Только какой-то маленький, расползающийся…

Вспомнил! Этот шарф я носил в детском саду, а эта непонятная кожаная полоска со вставками – ремень, которым я подпоясывал клетчатое пальтецо. И сразу, как за ниточку стал вытягивать из памяти связанные с этими предметами эпизоды. Вот, в этом самом пальтеце и кожаной легкомысленной шапке с ушами и помпоном я стою в каком-то дворе рядом со снеговиком – недомерком моего роста, а на руках у меня мокрые вязаные варежки на резиночке. Помню ещё, что помпон этот был кислым и противным на вкус.

Дальше вытягиваем ниточку и обнаруживаем, что на ногах у меня такие же мокрые, как и варежки, утеплённые треники и тряпочные боты "прощай молодость" на "молниях" с бляшками снега в своих ворсинках. И двор этот совсем не "какой-то", а настоящая детская площадка с полноценной железной "горкой" и ещё с чем-то заваленным снегом. Мало того, на этой площадке я играю с другими детьми, также одетыми, словно пленные немцы под Сталинградом… Кажется, я жду, когда меня заберёт мама и поведёт домой. Уже что-то…

Самое интересное, найденный "привет из прошлого", через неделю снова куда-то делся. Провалился, словно в прорубь упал. Будет забавно снова найти ремешок с шарфом через энное число десятков лет и снова вспоминать об их предназначении.

Третьим предметом, случайно найденным, но уже в деревне, оказался резиновый стилизованный под непонятный брикет попугай. Я раскопал его в разбираемой под сжигание куче хлама на дворе. Пролежал он здесь, наверное, четверть века, если не больше. Когда-то он был ярко-синего цвета с зелёными крыльями и оранжевым хохолком. Теперь он полинял до равномерного глубокого серого колора, но всё равно сохранил своё главное качество – громко и переливчато свистел. Резиновая игрушка – свистушка нисколько не потеряла в звонкости своих "голосовых" данных и свистела также пронзительно громко, как и в "молодости".

Очевидно, родители привезли её в деревню, как только я с возрастом потерял к ней интерес в городе. Вот, с попугаем своим фокусом с ниточкой я похвастаться уже не могу. Помню только, что эта игрушка мелькала на фоне нашего чёрно-белого телевизора и периодически со свистом и жалобным хрюканьем "порхала" из угла в угол нашей скромной квартирки.

Очевидно, я постоянно всех "доставал" этой громкоголосой свистушкой и её старались всё время куда-нибудь забросить, лишь бы не оставлять в моих шаловливых ручонках. Но я упорно залезал в самые дальние углы, находил попугая, опять вытаскивал на центр комнаты и с остервенением мял игрушку в руках, издавая скрежещущие звуки. И – очередной бросок, в самый дальний угол, и я, словно лабрадор за уткой, бросаюсь вслед за резиновым попугаем. Тоже картинка из жизни…

Глава 9. Новый год и все-все-все.

То,

что мы отмечали наступление Нового года, не подлежит никакому сомнению. После праздника Победы, который, однозначно, был главным праздником и для нашей семьи, и для страны в целом, новогодняя ночь стояла на втором месте по широте "гуляния". Обязательным пунктом в программе было забежать на Красную площадь и в толпе с подвыпившими горожанами радостно проорать "последний отсчёт" часов с курантами на Спасской башне. Незабываемое ощущение единения массы незнакомых людей, моментально становящихся близкими и по – родственному родными.

"Двенадцать!!!" И в воздух полетели пробки из многочисленных бутылок шампанского, замерцали кругляшки конфетти, "взрывы" хлопушек всевозможных. Не знаю, допустимо ли было возлияние у Мавзолея в те года, но народ отмечал вполне расковано и ничего не опасался. Охотно допускаю, что ради Нового года делалось послабление. Кстати, необходимо сделать общее замечание – я не помню ни одного случая столкновения власти с народом в минуты проявления им радости и некоторой вольности по самым разным поводам на этой площади. Как уже отмечал, я прекрасно знал о значении этой площади для политической и общественной жизни страны и примерно представлял себе правила поведения. То ли народ "гулял" с учётом этих правил и как-то незаметно для меня "шифровался", то ли, на самом деле, всё было не так уж строго и мрачно.

На следующий день, помню вполне отчётливо, мама вывозила меня в Люберцы. Куда-то туда, где жили её старшая сестра и мой старший двоюродный брат. Жили они в кирпичной пятиэтажке в одной комнате коммунальной квартиры. Бывало, оставались и с ночёвкой. По современным представлениям эта коммуналка представляла собой трёхкомнатную квартиру и сама по себе была не просторной, так ещё и каждую комнатушку занимал отдельный жилец.

Сколько раз я тут не был, но, ни разу не сталкивался с соседями своей тёти. Чудеса! Где все эти соседские склоки, нервотрёпка на кухне, очередь в ванную (здесь была собственная ванная!), теснота? Я постоянно бегал по общим коридорам, но никого не встречал. У этих счастливчиков есть собственные коридоры, по которым можно чисто физически бегать! Это сейчас я вспоминаю с некоторым восхищением и удивлением, а тогда об этом совсем не думал и продолжал шнырять по всем углам и кухне (своя кухня!), радуясь простору.

В одном из таких "забегов" я в который раз оказался на кухне (она, кстати, лишь немногим уступала размерами всему нашему "пеналу") и обратил внимание на умывальник. Точнее на резиновый сосок, надетый на водопроводный кран. Кусок обыкновенного медицинского резинового шланга являлся продолжением крана, чтобы сократить расстояние падения воды в железную раковину. По какой-то причине кран и раковина имели "зазор" в полметра. Чтобы уменьшить шум водопада и брызги на полу жильцы и воткнули этот шланг.

Я подставил табуреточку, встал на неё и стал рассматривать и щупать трубочку. Она была мягкая и приятная при размятии в руках. А, что будет, если кончик трубочки пережать и включить воду? Интересно… В секунду трубочка превратилась в огромный оранжевый шар, готовый разорваться в твоих руках! По его поверхности побежали нехорошие белые прожилки… Если бы я в ужасе не отпрянул от раковины и не соскочил с табуретки от столь неожиданного возбухания шланга, то всё это ведро воды оказалось бы на полу. Шланг, конечно, был бы утрачен для жильцов этой прекрасной квартиры. Моя тётя была бы огорчена… возможно, с последствиями для моей задницы.