Пифия

Резник Майкл Даймонд

— В каком отношении?

— В последний раз, когда судьба столкнула нас, ты была причиной смерти… очень дорогого мне человека, — ответил он. — Ты оставила меня калекой, и мне казалось, я должен был бы ненавидеть тебя за все это. Я думал, что если снова встречусь с тобой, то моим единственным желанием будет придушить тебя собственными руками.

— Но теперь это не так?

— Нет, — ответил он. — Я ненавидел маленькую девочку, которая убивала из каприза и ревности, но ты уже не та маленькая девочка. В тебе не осталось страстей. По-моему, теперь ты не обладаешь никакими человеческими эмоциями. Ты просто сила природы, и больше ничего. — Он помолчал я вздохнул. — Нельзя же ненавидеть ураган или поток частиц за то, что они смертельны для человека. Вот потому-то моя ненависть к тебе прошла.

Она с любопытством посмотрела на него, но не сказала ни слова.

— И все-таки это совсем не значит, что тебя нельзя остановить, — продолжал Айсберг. — Когда ветер набирает ураганную силу, мы можем изменить его направление. Когда к планете приближается фронт ионного излучения, мы его нейтрализуем.

— Ты не можешь меня остановить, Айсберг, — произнесла она, — и ты сам это прекрасно знаешь.

— И все-таки кто-то уже остановил тебя, — заметил он. — Или ты можешь запросто встать и подойти ко мне?

— До сих пор мне этого не хотелось, — спокойно возразила она. — Теперь же, когда такое желание возникло, оно вскоре сбудется.

— Как им вообще удалось заточить тебя?

— Тогда я была очень мала и очень наивна.

— Согласен, ты тогда была маленькой, — кивнул Айсберг, — но трудно поверить, чтобы ты хоть когда-нибудь была наивной.

— Но это правда, Айсберг, — произнесла Пенелопа. — Я прилетела сюда вместе с Черепахой Квази. Мы остановились здесь только для того, чтобы заправиться топливом и пополнить запасы, мы летели на планету, где я могла вырасти, защищенная от всех влияний, и научиться в полной мере использовать собственные способности. — Она помолчала. — А потом я допустила ошибку.

— Какую?

— Я предвидела, что корабль выйдет из строя, если не заменят одну из дюз, я предупредила об этом Черепаху Квази, но позволила им подслушать разговор. Он поклонялся мне, если ты помнишь, и немедленно потребовал, чтобы их механики заменили дефектную деталь. Когда обнаружилось, что дюза и в самом деле имеет трещину, они сказали нам, что их корабли строятся по совершенно иным принципам, и таких запчастей у них на складах нет, что придется делать заказ на другой планете, а потому подождать несколько недель. Тогда мои способности были еще не так хорошо развиты, как сейчас, я не могла заглянуть так далеко в будущее, и, конечно же, я не подозревала, что эта деталь так никогда и не будет доставлена. Я поверила им.

— И они заточили тебя здесь? — спросил Айсберг.

— Они убедили меня, что это всего лишь мера предосторожности, и в самом деле так оно и есть, — ответила она. — Я не могу пройти сквозь силовое поле, но ведь и ты не можешь. — Она снова помолчала, словно видеть прошлое было куда труднее, чем будущее. — Уже на следующее утро я поняла, что мы — узники, но меня не так уже привлекал мир Черепахи Квази, а здесь меня обеспечивали всем необходимым. Мне подумалось, что это место ничем не хуже любого другого. Здесь я могу спокойно жить, совершенствовать свои способности и наконец стану по-настоящему сильной.

— А почему ты помогла голубым дьяволам сохранить независимость от Республики? — спросил Айсберг. — Вряд ли они значили для тебя больше, чем Черепаха Квази.

— Они думали и по-прежнему считают, будто я помогла им только в надежде, что когда-нибудь они отпустят меня. На самом деле я просто хотела проверить собственные силы, и только. К тому же особой симпатии к Республике я не испытывала. Не забывай, именно Республика отняла меня у родителей и хотела превратить в подопытное животное, которое бы жило в лаборатории и реагировало на команды. И именно Республика послала за мной вдогонку целую армию наемных убийц, когда мне-таки удалось улизнуть. Нет, никакой симпатии к Республике я не испытывала, — повторила она. Взгляд Айсберга встретился с ее отрешенным взглядом, и ему снова показалось, что она сейчас не здесь, с ним, а в далеком будущем. — Но у меня свои планы насчет Республики, Айсберг, — сказала она, — у меня свои планы, и можешь мне поверить, весьма интересные.

— И теперь ты решила, что самое время привести их в исполнение? — поинтересовался Айсберг.

— Я взрослая женщина. Я уже не прежняя Пенелопа Бейли, я даже не Прорицательница, которой поклонялся Черепаха Квази. Я — Пифия, и настало время мне выйти на просторы Галактики.

— А что случилось с Черепахой Квази?

— Он умер, — ответила она, равнодушно пожав плечами.

— Как?

— Почему тебя это интересует?

— Я от природы любопытен, — ответил Айсберг. — И я не верю, что ты не смогла бы помешать этому, будь на то твоя воля.

Она снова улыбнулась. Улыбка была бы обворожительная, не будь она такой холодной и отстраненной.

— Ты очень проницателен, Айсберг.

— Тебе что, надоело его поклонение?

— Разве божеству может надоесть поклонение?

— Как он умер?

— Он беспокоился только о том, что бы я могла сделать для его ничтожной расы. Он говорил только об этом, думал только об этом, и только это волновало его Он все время настаивал на побеге, чтобы мы смогли достичь его родной планеты, и в конце концов мне изрядно надоел.

— И что?

— И однажды его сердце просто перестало биться.

— Ты заставила его перестать биться, — пробормотал Айсберг.

— Ты все еще не понимаешь, Айсберг, — и она печально покачала головой. — Не я являюсь причиной событий. Я просто выбираю для себя будущее, где эти события уже произошли.

— В этом есть противоречие. — Айсберг нахмурился.

— Почему?

— Потому что события еще не случились — речь ведь идет о будущем.

Пенелопе это показалось забавным.

— Возможно, если бы речь шла о твоем будущем, — сказала она, — но ведь ты-то всего лишь человек.

Она подняла левую руку над головой, подержала ее таким образом секунд пять, а потом снова опустила.

— И какой вариант будущего ты выбрала теперь? — поинтересовался Айсберг.

— Этой ночью я заставила пересечься несколько вариантов будущего, — сказала она. — Бесполезно объяснять, тебе все равно этого не понять.

— А ты попытайся.

— Я предпочитаю использовать тебя, Айсберг.