Пик Дьявола

Мейер Деон

— Четыреста, Губошлеп. Посмотри, какие пятна!

— Сержант, один раз почистить паром, и следов не останется. Пятьсот, и больше я не уступлю ни цента.

Фейсал знал, что Гриссел давно не сержант, но некоторые вещи не меняются.

— Четыреста пятьдесят.

— Господь с вами, сержант, у меня жена и дети!

Неожиданно Гриссел заметил бас-гитару — она скромно притулилась за чемоданчиком с новенькими слесарными инструментами.

— А бас почем?

— Музыкой увлекаетесь, сержант?

— Когда-то было немного.

— Господь с вами, сержант. Это же

настоящий «фендер»! Принес один парень из Блэкхита, который мечтает стать рэпером. Срок заклада истекает только в следующую пятницу. С гитарой вместе идут новый усилитель и две колонки по двести двадцать пять ватт.

— Понятия не имею, о чем ты.

— Звучание потрясное, сержант. Башку сносит!

— Сколько?

— Вы серьезно?

— Может быть.

— Это настоящий заклад, сержант. Чистый.

— Я тебе верю, Губошлеп. Расслабься!

— Вы что, в рок-группу хотите податься? — Фейсал еще не оставил подозрений.

Гриссел ухмыльнулся:

— Ага, под названием «Особо тяжкие преступления».

— Тогда в чем дело?

— Короче, сколько просишь за гитару и усилитель?

— Две тысячи ровно. Если хозяин не выкупит.

— Ясно… — Две тысячи для него многовато. Он понятия не имел, сколько стоят такие вещи. — Значит, за диван и кресла четыреста пятьдесят?

Фейсал вздохнул:

— Четыреста семьдесят пять плюс бесплатная доставка и набор подставок под стаканы с голыми бабами.

Он купил три барных табурета в Пэроу, в магазинчике, который торговал мебелью из сосны, и заплатил по сто семьдесят пять рандов за штуку — ужасно дорого, но завтра придут дети. Гриссел погрузил табуреты в машину, два на заднее сиденье и один на переднее, и перевез домой. К одиннадцати он уже сидел, развернув газету, в прачечной-автомате и ждал, пока постираются и высушатся его вещи. Когда они будут готовы, он выгрузит их в новенькую пластиковую корзинку для белья и отвезет домой, а дома погладит на новенькой гладильной доске новеньким утюгом.

Зазвонил телефон.

— Бенни, — сказал Матт Яуберт, — я знаю, у тебя выходной, но ты мне нужен.

— Что случилось, босс?

— Дело парня с ассегаем; я все объясню, когда ты приедешь. Мы в Фисантекраале, там небольшая ферма. Езжай через Дурбанвилль по Веллингтон-авеню, сворачивай на 312-ю дорогу, доедешь до железнодорожного моста и поворачивай налево. Потом позвони мне, я объясню, как добраться до места.

Гриссел посмотрел на дисплей сушильной машины.

— Дай мне сорок минут, — сказал он.

Ферма оказалась конноспортивной школой.

«Школа верховой езды «Хайгроув».

Уроки для взрослых и детей. Выездка.

Он проехал мимо конюшен и только тогда увидел дом. Все строения и службы находились в различных стадиях разрушения, как и во многих подобных местах. У владельцев никогда не хватает денег на то, чтобы поддерживать все в порядке. Несколько патрульных машин, микроавтобус с эмблемой ЮАЛС — Южно-Африканской полицейской службы; микроавтобус судмедэкспертов. Наверное, «скорая» только что уехала.

Яуберт

стоял в окружении еще четырех детективов — из них только двое были из их отдела. Гриссел решил, что еще двое — местные, из участка Дурбанвилля. Когда он затормозил, к нему подбежали собаки, они лаяли и виляли хвостом — две маленькие и две черные овчарки. Он вышел; в ноздри ударил запах конского навоза и сена.

Яуберт поспешил к нему с протянутой рукой:

— Ну, как ты, Бенни?

— Спасибо, я трезвый.

Яуберт улыбнулся:

— Вижу. Сильно страдаешь?

— Только когда не пью.

Начальник рассмеялся:

— Бенни, я уважаю твою стойкость. Не то чтобы я в тебе сомневался…

— Значит, ты — единственный, кто не сомневается во мне.

— Пошли, сначала надо поговорить.

Он отвел его в пустую конюшню и сел на стог сена. Солнечные лучи, проникавшие сквозь дыры в ржавой металлической крыше, проецировали на полу идеально круглые пятна.

— Сядь, Бенни, разговор будет долгим.

Он сел.

— Жертву зовут Бернадетта Лоуренс. В четверг ее освободили под залог пятьдесят тысяч рандов. Она обвинялась в убийстве пятилетней дочери своей сожительницы. Они жили вместе, семейной парой. Сожительницу зовут Элизе Ботма. В прошлые выходные ребенка ударили по голове бильярдным кием. Один раз…

— Лесбиянки?

Яуберт кивнул.

— Вчера ночью на дворе вдруг залаяли собаки. Лоуренс встала посмотреть, в чем дело. Она долго не возвращалась, и Ботма вышла следом. В пятнадцати метрах от парадной двери она нашла труп. Колотая рана в сердце. Я жду отчета о вскрытии, но, возможно, тут поработал наш парень с ассегаем.

— Потому что она убила ребенка.

— И колотая рана.

— Газетчики вопят, что ассегаем орудует женщина.

— В газетах полно всякой чуши. Женщина никак не могла совершить два предыдущих убийства. Энвер Дэвидс — рецидивист, сильный, крепкого сложения. Судя по обстановке на месте преступления, у Колина Преториуса было время, чтобы защититься, но он не воспользовался удобным случаем. Лоуренс была здоровой, ростом где-то под метр восемьдесят, восемьдесят килограммов. И потом, женщины стреляют; они не наносят удары кинжалом. Во всяком случае, не поступают так со всеми жертвами. Как тебе известно, шансы за то, что женщина совершает множественные убийства, — один против ста.

— Согласен.

— Сегодня утром выяснилось, что одна овчарка хромает. Ботма считает, что убийца отшвырнул собаку ногой. Но, помимо этого, у нас совсем немного улик. Полицейские из Дурбанвилля помогут нам допросить местных жителей.

Гриссел кивнул.

— Бенни, я хочу, чтобы ты возглавил расследование.

— Я?

— По многим причинам. Во-первых, ты — самый опытный детектив в отделе. Во-вторых, я считаю тебя лучшим. В-третьих, на твоей кандидатуре настаивает комиссар. Он очень доволен твоей вчерашней работой, и он сразу сечет крупные неприятности, предвидит их. Бенни, дело громкое — настоящий цирк. Репортеры не дремлют. Убийца-мститель, он наказывает за преступления против детей, выносит смертный приговор… можешь себе представить.