Пик Купидона
Шрифт:
Предвкушение захлестывает мою кровь, обещание и страх того, что будет дальше, делают злобно вкусные вещи с моим воображением.
Илай подводит меня к окну. Сначала я думаю, что он собирается прижать меня к нему спиной, но в последнюю секунду он разворачивает меня, прижимая мою обнаженную грудь к холодному стеклу.
Мурашки покрывают мои руки, когда он поднимает их над головой. Снаружи снова начался снегопад, который закрывает мне почти весь обзор, но я все еще могу различить мягкое свечение других
Интересно, видят ли нас другие гости? Увидеть мое тело, голое и развратное, извивающееся и корчащееся под его крепким захватом.
Принимая во внимание, что я не могу видеть ни чью комнату, я знаю, что-то же самое можно сказать и о нашей. Но эта возможность приводит мою кровь в бешенство.
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, наблюдая, как он одной рукой срывает с себя халат и бросает его на пол. Затем он берется за одну сторону моих бедер и дергает мою задницу назад, заставляя меня выгнуть спину.
— Как же, блядь, кому-то повезет увидеть это зрелище, — он проводит головкой своего члена по моей мокрой щели, и мои глаза закатываются назад.
— Увидеть, какая ты великолепная. Мокрая и жаждущая, чтобы мой член заполнил тебя, — его хватка ослабевает настолько, что я могла толкнуться назад, встречая его член под идеальным углом.
Низкий смех вырывается у него, когда он отодвигается от моего входа, несмотря на мое хныканье. Желание охватывает каждый мой нерв, и в животе расцветает отчаянная боль.
— Ты хочешь, чтобы они видели тебя, не так ли, любимая? Хочешь, чтобы они увидели, как ты берешь каждый гребаный дюйм меня? — Он протискивается к моей киске, осторожно, не позволяя моим постоянным движениям ввести его внутрь.
— Ты заставила меня ждать этого десять лет, Миа. Десять гребаных лет.
— Я знаю, — мой голос, всего лишь хныканье, потерянное под короткими толчками удовольствия, когда он продолжает слегка толкаться в мою киску.
— Ты знала, что я хочу тебя.
— Я не знала, я не была уверена.
Еще один смех, только этот гораздо более угрожающий.
— О, ты знала, как сильно я хотел тебя. Я даже умолял, блядь.
Илай вдавливает головку внутрь, и я снова подаюсь назад, требуя еще больше.
— Моя жадная девочка. Так дело не пойдет, — он вытаскивает свой член обратно и поворачивает меня вокруг себя, его рука все еще крепко держит мои связанные руки. — Теперь твоя очередь умолять.
Мое дыхание сбивается, и я тут же поддаюсь. Он был не единственным, кто ждал. Единственный, кто сожалел. Быть с Илаем будет означать многое, но никогда больше я не буду жить с мыслями «что-если».
— Пожалуйста, Илай.
Бровь приподнимается.
— Пожалуйста, что, любимая?
Я
— Пожалуйста, трахни меня. Мне это нужно, — делаю паузу, тяжело сглатывая, когда говорю ему очередную правду. — Ты мне нужен.
Он ухмыляется, что-то мягкое пробегает в его глазах.
— Ты всегда была мне нужна.
Прежде чем я успеваю ответить на слова, от которых мои внутренности превращаются в слизь, он поднимает меня, прижимая спиной к стеклу, обхватывая моими ногами его талию и обвивая руками его шею.
— Это будет больно, — шепчет он, покусывая мочку моего уха. — И ты, блядь, выдержишь это.
Когда я вдыхаю, он обхватывает мои бедра и вбивается внутрь, попадая в точку, от которой я подпрыгиваю на месте.
Он не лгал. Новая позиция делает меня полностью уязвимой и отданной на его милость, открывая меня шире, чем я когда-либо была.
Как это больно, но так чертовски приятно, я никогда не узнаю, но после нескольких раз, когда он поднимается и опускается обратно, я поймала ритм, используя его плечи как рычаг, чтобы встретить каждый его толчок.
Мы трахаем друг друга у окна, оба стонем и тяжело дышим, наполняя воздух. Мы полностью в гармонии друг с другом, каждая секунда нашей связи похожа на сложный танец, только мы знаем движения.
— Это моя девочка… прямо здесь, — простонал он, наклоняясь вперед и покусывая мой подбородок. Затем на мою шею и вниз к вершине моей груди.
Все в комнате начинает расплываться, снег, свет, его слова. Все, что я чувствую, это подъем. Тугой шар чистого давления медленно начинает шипеть и проникать в мои конечности.
— Блядь, — Илай входит глубже. — Ни одно ожидание еще не стоило того.
Мое сердце замирает от его слов, но я не отвечаю, потому что он переводит руку на мое горло, слегка сжимая.
— И каждая частичка тебя теперь принадлежит мне.
Его темп становится жестоким с его заявлением, вызывая слезы на моих глазах. Мои нервы в огне, конец так близок, что обжигает.
— Миа. Сделай мне одолжение, любимая.
— Все, что угодно, — стону я, чувствуя, как начинают разворачиваться нити моего оргазма.
— Кончай.
Команда прозвучала в идеальную секунду, и он знает это. Он высвобождает слепую ярость моей кульминации и позволяет ей разорвать меня в клочья. Пульс за пульсом, все мое тело сжимается, ощущение одновременно подавляющее и бесконечное, и Илай трахает меня, догоняя свое собственное освобождение и продлевая мое.
Мое тело никогда не тратило столько энергии, и когда его гортанный стон, наконец, сигнализирует о его оргазме, я была измотана, полностью погрузившись в него.