Пик затмения
Шрифт:
– И поэтому ты устроил торжественную встречу этому Данифу?! Чуть ли не с фейерверками!
– Не «этому Данифу», а «профессору Данифу», будь добра! – рассердился Эдлунд. Да, поэтому! Я – директор, и не могу допустить паники, сплетен и слухов. Мы проводим Густава, когда детектив завершит свою работу. А до тех пор любая утечка может помешать расследованию. И я прошу, не лезь в это дело! Займись курсовой, не разочаровывай миссис Дзагликашвили!
Мара спрыгнула с подоконника и обиженно прошла к двери.
– Ты куда? – требовательно спросил Эдлунд.
–
Да, она собиралась в библиотеку. Но как ни крути, третий этаж находится между четвертым и первым. И поэтому и кабинет мадам Венсан, и комната дедушки оказались аккурат на пути к знаниям.
В палате было тихо: врач снова отсутствовала. Мара приоткрыла дверь, убедилась, что Венсан не прячется в углу и не выскочит вдруг с руганью про микробы. Проскользнула внутрь: все кровати, кроме одной, пустовали. А самую дальнюю отгораживала от взглядов специальная белая занавеска. Но поскольку у кровати горел ночник, в этом подобии театра теней угадывались силуэты человеческого тела.
Судя по ровному дыханию и тишине, пациент спал, и Мара воспользовалась моментом, чтобы подойти к столу. На карте, исписанной размашистым почерком, взгляд выцепил слово «pneumonia». Что ж, хотя бы в этом Венсан не солгала. Но почему тогда Рик не нашел ее в кабинете?
Мара прислушалась, робко протянула руку и пролистала карту. В медицинских каракулях трудно было что-то разобрать наверняка, но уж график температуры понял бы даже ребенок. А цифры оказались интересными: пациентка пошла на поправку еще три дня назад. Именно тогда кривая сломалась и рухнула вниз, и вот с тех пор тянулась на цифрах до тридцати семи. Значит, позавчера не было никакой нужды сидеть у постели больного ребенка. Может, конечно, Венсан сидела для перестраховки, но почему тогда ни Даниф, ни Рик ее не нашли?..
– Что ты, интересно знать, тут делаешь? – тихий, но жесткий голос, чуть не довел Мару до инфаркта.
– О, Господи… – она отдернула руку и сунула дрожащие пальцы в карман. – Я тут… Это… Зашла проведать…
– Кто разрешил тебе входить? И как ты посмела трогать документы? – ярость мадам Венсан была холодной и пугала до чертиков.
И как можно на таких каблучищах передвигаться бесшумно?!
– У меня… эм… Очень болела голова. Вчера и сегодня… Я… Ну, думала, вы дадите таблетку…
– И поэтому копалась в чужой медицинской карте? – бровь идеальной формы ехидно изогнулась. – Ничего у тебя не болит.
– Но… Правда… Весь день ноет… – для убедительности Мара потерла виски.
– Болело бы, ты бы пришла во время уроков, – отрезала мадам Венсан. – Выйди и закрой дверь с той стороны, иначе я позвоню твоему отцу. И никогда не смей входить сюда без разрешения!
Отчитали, как школьницу! Но и пусть. Хотя бы не убили. Нет, ну надо было так испугать! Только у шпиона могут быть такие навыки. У шпиона – и убийцы. Да, Венсан не была вчера в Стокгольме. Но запросто могла испортить лодку заранее. Зато какое алиби!
Мара прислонилась к холодной стене, стараясь унять бешеную сердечную гонку. Шестнадцать лет, а так зашкаливает… Может, пора взяться за ум и прекратить все эти расследования?..
Вместо ответа в кармане зажужжал телефон, – так и не включила звук после занятий. На экране высветилась фотография Брин.
– Ты чего?! – зашептала Мара, отбегая подальше от медкабинета, пока не прилетело еще сильнее.
– Джо, – убитым голосом выдохнула исландка.
– Что с ним? – Мара застыла, будто уперлась в стеклянную стену: Брин всегда была паникершей, но вот чтобы так?..
– Мара, пожалуйста… Мара, зайди ко мне.
– Да что стряслось?! Скажи нормально! Его похитили? Избили? – Мара сглотнула и перешла на шепот. – Его нашел убийца?
– Нет, – Брин душераздирающе всхлипнула. – Мой Джо… Он… Он должен уехать.
11. Нет праха без огня
Мара неслась по дорожке так, что еще бы чуть быстрее, и ноги перестали касаться земли. В ушах звучал голос Брин: «Он должен уехать…» Что?! Куда?! Джо отчислили? Или индеец решил сбросить исландские оковы и вспомнил о свободе? Да нет же, пусть Брин и паникерша, она бы не стала устраивать трагедию из-за ерунды. Или…
Ворвавшись в домик летних девочек, Мара скинула уличную обувь и напролом бросилась в спальню подруги, даже не поздоровавшись с остальными. Нет, если Брин нагнетает зря, ей не поздоровится!
– Ну? – шумный выдох обжег легкие. – Что?..
В спальне сидели трое: Брин, Нанду и Джо. Вся компания. И эта картина совершенно не внушала бы опасений, если бы не красные, опухшие от слез глаза девочки-альбиноса.
– Джо уезжает, – сообщил Нанду таким тоном, как будто виновата во всем была именно Мара.
– Сейчас?
– В феврале, – ответил виновник торжества. – Всего на неделю.
Кажется, он, как и Мара, не понимал, откуда столько внимания вокруг ничем не примечательной новости.
– Ну и что? – Мара опустилась на кровать напротив подруги. – Съездит – и вернется. Мало ли, какие у него дела дома…
Брин приоткрыла рот, чтобы возразить, но губы задрожали, и она снова разразилась рыданиями. Гейзер слез был мощным и неподвластным убеждениям. Нанду принялся наглаживать трясущиеся плечи, всем своим видом демонстрируя, насколько он заботлив, в отличие от окружающих. Мара с Джо переглянулись и индеец едва заметно закатил глаза. Видно, слишком долго общался с Брин.
– Да что случилось? – тихо переспросила Мара у второго адекватного человека в этой комнате. После нее, разумеется.
– Мне звонил отец, – Джо подался вперед. – Шаман сказал, что я должен ехать на ритуал от нашего племени.
– Ритуал… – задумчиво протянула Мара и осеклась. – Подожди, тот самый, что ли? Который в Африке?
Поскольку рыдания Брин стали еще громче, ответ не понадобился.
– Так это же отлично… – Мара пожала плечами. – Увидеть мир, других людей. И ритуал наверняка красивый. И затмение.