Пик Жилина
Шрифт:
Или человек просто сменил один вид зависимости на другой?
– ...Я знаю, что ипохондрия не лечится,- с яростным напором произнесли у меня за спиной.- Я хочу знать, как ее лечить?..
Наверное, стеклянный холм возник вскоре после моего отъезда; хорошо помню, что здесь была здоровущая воронка, которую уже при мне превращали в котлован - собирались строить экспериментальную станцию космической связи. Эта чудесная поляна вся целиком была изуродована во время боев. Помнится, тогда Университет только-только начинали восстанавливать и начали, как видно, с того, что вместо станции космической связи организовали пирамиду с фикусом. Сейчас поляна, ясное дело, была обжитой и благоустроенной: фонтанчики для питья, беседки для занятий, искусственный грот с туалетом, декоративный водоем в форме
– Сыроядение дает прекрасные результаты, но не отказываемся же мы на этом основании от голодания?
– Скажу больше: ошибки в выборе питания могут привести к слепоте.
– Я объясню, что такое покаяние, если ты до сих пор не включаешься! Покаяние - это так. Во-первых, попроси прощения. Во-вторых, сам прости. И в-третьих, в главных, попроси прощения у Бога.
– А правда, что узкое белье вредно для глаз?
– Если ты отвергаешь мироздание, оно отвергает тебя, вследствие чего и появляется болезнь. Включаешься?
– Что есть человек? Душа? Мозг? Или, может, руки?
– Человеку здоровый мозг вообще необязателен! Владимир Ильич, как известно, был анацефалом, то есть функционировало у него только одно полушарие, и, тем не менее, он был гением планетарного масштаба, который указал человечеству путь.
– Это какой Владимир Ильич?..
Люди отдыхали. Кто-то, сидя на траве, делал себе массаж ступней ног, головы, кистей рук,- кто-то сосредоточенно выискивал на теле соседа активные точки и воздействовал на них большим пальцем - словно клопов давил. Многие ходили или сидели с пиратскими повязками на одном глазу. ("Кто это, корсары?" - озадаченно спросил я у дамы в сарафане. "Нет, вампиры",- ответила она, кокетливо поглаживая лямочки. "А зачем повязки?" - "Зрение обостряют".) Я все-таки ожидал чего-то другого. Я полагал обнаружить здесь групповые медитации, отправление неведомых мне ритуалов, хоровое пение мантр и шаманские пляски. Или, скажем, здесь мог быть психологический. практикум для алчных и агрессивных, или, того лучше, начальная школа здоровья, где прополаскивали мозги всем новичкам. А тут, оказывается, просто проводили время. Это было место, где общались, набирались энергии и оттачивали зрение...
"...Сладок свет, и приятно для глаз видеть солнце,- говорила девушка в блузе-распашонке.- Это, между прочим, из Библии. Так что смотреть на солнце - полезно! Причина солнцебоязни чисто психологическая..." Ее слушали. "...Выздоровление - это как включение,- говорила девушка в блузе с запахом.Что-то должно щелкнуть в голове. Щелк - и ты здоров, хотя секунду назад был еще болен..." Слушатели старательно включались. "Все дерьмо, кроме мочи!
– кричал мужчина в бриджах.- Я понял это, товарищи, перейдя на интенсивные формы уринотерапии." Крутом смеялись....
Итак, человек сменил один вид зависимости на другой, весело думал я. И нет, наверное, в этом ничего страшного, скорее наоборот... Но ведь любая медсестра знает, что для человека существует только один вид зависимости - нейрохимическая. Все остальное - наша безответственность или безволие. Более всего на свете человек зависит от равновесия в его нервной системе, которое поддерживается чудовищным коктейлем веществ, гуляющих между нервными клетками. Равновесие это на беду хрупкое, нарушаемое чем угодно: таблеткой, излучением, словом. Особенно успешно гомеостазис нарушается, когда мы хотим сделать, как лучше. В конце прошлого века был проведен эксперимент: крыс помещали в специальную среду, в которой продолжительность жизни клетки значительно увеличивалась. В результате крысы жили четыре-пять лет вместо обычных двух с половиной! Но при этом они большую часть своего фантастически долгого бытия спали. Они мало ели, неохотно двигались, редко давали потомство. За все надо платить, и за долголетие крысы заплатили несостоявшейся, проваленной жизнью. Эксперимент был повторен в Японии - уже на добровольцах из числа людей (когда это выплыло, скандал случился на всю планету; исполнителей потом судили). Последствия оказались иными: кто-то из подопытных, как и зверье, впал в спячку, но большинство сошло с ума. Психоз в различных формах - такова была человеческая реакция на долголетие. Опыты, конечно, свернули, и психическое состояние пострадавших в конце концов пришло в норму, однако некоторая общность в судьбе крыс и людей показала, что насильственное продление жизни прежде всего ломало личность... А какую цену готовились заплатить за вечную молодость в этом городе?
Звонкая, оглупляющая радость по утрам - это, знаете ли, симптом. Эйфория - вовсе не дар богов, а всего лишь нарушение психических функций...
Речь шла именно о решительном и бесповоротном замедлении старения - я склонен был верить Шершню. И всем намекам, стыдливым ухмылкам в кулак я также склонен был верить. Люди здесь стали другими, и те, У КОГО ПОЛУЧИЛОСЬ, и те, у кого пока нет,- вроде Рафы и Шершня. Вечная молодость поцеловала в морщинистый лоб их всех. Сон, якобы творящий чудеса... Почему, впрочем, якобы? Вещества, тормозящие старение, вырабатываются в организме человека ночью, во сне - как реакция на отсутствие света. Занимается этим расположенная в мозге шишковидная железа, которую еще именуют "эпифизом". Эпифиз целая фабрика по производству волшебных биорегуляторов. Взять, например, мелатонин: удивительный гормон, обладающий огромным числом удивительных свойств. Или эпиталамин - еще более фантастическое вещество... однако не это важно. Их много, подобных веществ. Все ли они нам известны и все ли их действия нам известны? Почему бы не допустить наличие в организме внутренних соков, которые корректируют обменные процессы таким образом, что фаза сна остается вне старения? Почему бы также не допустить, что железы внутренней секреции могут и сами нейтрализовать свободные радикалы, накапливающиеся в клетках, стоит только направить процессы в нужном направлении? После пробуждения, сказал Шершень, эффект долго сохраняется. Эффект чего? Шершни нам не авторитет, но, предположим, нашлось такое средство, побуждающее мозг человека синтезировать эликсир жизни...
Деньги под подушкой. Смешно. Деньги, которые больше. Чем деньги. Животворящая сила, исчезающая, едва пересекаешь границу... Понятно, почему у Странника земля под ногами горит. К товарищу Страннику есть настоящий вопрос: как сделать, чтобы целительными снами мог наслаждаться любой уважаемый, солидный человек? Независимо от того, пытается ли он мыслить поновому и мыслит ли он вообще. Что за честь такая юродивым, которые носятся со своим покаянием и тем счастливы?
Неожиданно я уперся в лейтенанта Сикорски.. Ушастый толстяк стоял ко мне спиной и внимательным взглядом изучал пространство, ограниченное кольцевой аллеей.
– И вы тут?
– сказал я, постаравшись не напугать его. Он обернулся.
– Меня вызвали.
– Как, вас тоже вызвали? (Офицер, разумеется, не понял подтекст. Был он по-прежнему суров и неулыбчив - ночной вариант несения службы). Вы-то хоть зарплату за это получаете,- позавидовал я.- В денежном выражении. А мы за что страдаем?.
– Деньги, как вода, вкуса не имеют,- меланхолично сказал он.- Я к тому, что мы здесь по зову души, а не по обязанности. Хороших людей нужно защищать.
Он посмотрел на вершину холма. Я посмотрел туда же. Рэй дотащила Странника до самого верха и помогла ему усесться на стеклянную ступеньку. Это и были хорошие люди, которых надлежало защищать? Я вспомнил таможенника, непонятно зачем торчавшего возле арки главного входа. Тоже добровольный защитник? Сколько их еще? А я, подумалось мне, вхожу ли я в число хороших людей?
– Деньги, как вино,- возразил я полицейскому.- Их нужно выдержать, иначе они не приобретут целительной силы.
Теперь Сикорски внимательно посмотрел на меня.
– Спасибо вам,- с неожиданной теплотой сказал он.- Фройляйн Мария рассказала мне про вас. Я должен извиниться за свои идиотские подозрения.
– Бог с ними, с подозрениями,- сказал я.- Лучше объясни, Руди, зачем все это?
– Я показал на уходящий к небу, усыпанный огнями амфитеатр города.
– Масштаб изменений?
– участливо спросил он.
– Избирательность чуда,- ответил я.- Когда волшебство не для всех, оно колдовство, и есть в этом что-то неприятное, несправедливое.