Пикник на Аппалачской тропе
Шрифт:
— Вот тут написано, — показывает она.
И действительно, на бумажке написано, что в среднем люди вносят дотацию по одному доллару с взрослого, но можно и не платить. Как тут не заплатишь. Правда, за этот доллар они не только показывают великолепную выставку, но и иногда устраивают бесплатные камерные концерты квартета Бостонской филармонии. Мне повезло, в этот день квартет играл Шумана и Шостаковича.
На другой день рано утром снова был в центре Бостона. Во-первых, дорога на Буффало все равно ведет отсюда. А во-вторых, Мардж Гау очень советовала мне приехать перед восемью часами утра к открытию универсального магазина под названием «Файлин». Этот магазин помещается рядом с Коммон-парк, где я был вчера, и знаменит на всю Новую Англию своим «Файлинс бейсмент», то есть «Подвалом Файлин». Именно о нем и говорила Мардж.
Я пришел вовремя, за несколько минут до открытия, и увидел вдруг, что к закрытым дверям подвала этого магазина выстроилась очередь. Ровно в восемь двери подвала открылись, и толпа бросилась со всех ног внутрь и мгновенно растворилась в огромном помещении с отделами обуви, костюмов, книг, спортивных принадлежностей, верхней одежды… — чего тут только не было. Во многих местах вещи не висели на вешалках, а были просто свалены в кучу в огромных чанах, и все рылись там, переворачивая содержимое. И все, конечно, смотрели на этикетки с ценой, многие что-то считали в уме, шевеля губами или нажимая на клавиши вычислительных машинок. Я спросил одного человека, который уже держал немного покупок, в чем здесь секрет. Он рассказал, что здесь продаются вещи, которые не были распроданы в основном магазине, наверху: такие вещи с уценкой спускаются в этот подвал. И тут начинается секрет «Файлинс бейсмент». На этикетке каждой вещи стоит цена, с которой началась продажа вещи в подвале, и число, когда она сюда попала. Ровно через неделю, если она не продана, ее цена уменьшается вдвое, еще через неделю — еще вдвое и так далее, автоматически. Это как игра. Например, вы подобрали себе что-то и видите, что до очередного снижения цены этой вещи остался один день. Постарайтесь сегодня сунуть эту вещь куда-нибудь, где ее не очень видно, а завтра ровно в восемь со всех ног бегите туда, где она, по вашему мнению, должна лежать, и хватайте ее за половину вчерашней цены. Правда, при этом есть риск, что кто-нибудь купит ее вечером или после закрытия служители переложат эту вещь в другое место. Ведь порядок здесь такой, что ты ходишь по всему магазину и набираешь вещи, не оплачивая их. Оплата за все сразу только на выходе. Поэтому можно видеть, что какая-нибудь модница, набрав десяток платьев, вдруг начинает оставлять их по одному то в отделе украшений, то в спортивном, то в книжном отделах. Это не считается плохим тоном. Плохо только ничего не купить, но из «Файлинс бейсмент» невозможно уйти без покупки.
Покрутившись в этом подвале и, к удивлению своему, накупив кучу вещей, которые я и не думал покупать, я снова сел за руль своей машины и помчался «вперед на запад». Главным впечатлением от «Файлинс» осталось: как бы много ни было у вас денег — вещей, которые так необходимо купить, еще больше.
Приехать в Буффало было не так-то просто! В Бостоне шел дождь, кончался финал Панамериканского забега марафонцев, дороги были перекрыты.
Однако ни разу не заблудившись, следуя указаниям «Дорога на запад», я выехал из города, в сплошном дожде и тумане пересек какие-то горы, потом город Петербург за перевалом, потом опять какие-то горы и въехал в большую «одноэтажную» Трою. И уже дальше снова через платные эстакады — на интерстейт номер девяносто. Прямая как стрела, она идет на Буффало. По сторонам и на указателях мелькают какие-то названия из учебников географии и истории: Сиракузы, Женева, Олбани. Вокруг — равнины, озера, холмы, тихие речки среди зарослей ивы. К вечеру я загнал свой зеленый «шевроле» в угол широкой площадки для отдыха, подальше от грузовиков, расстелил на широком сиденье спальный мешок, разделся и прекрасно уснул. Закон разрешал останавливаться на ночь в местах для отдыха, если твоя машина не оборудована специальными спальными местами.
Но в эту ночь я на время усомнился в правильности выбранной мной тактики. Меня разбудил резкий свет электрического фонаря и частый, жесткий стук в стекло кабины:
— Полиция, откройте! Это полиция!
«Так, — подумал я. — А что, если это не полиция, а то самое, о чем меня столько раз предупреждали, особенно американские женщины?..»
Но было уже поздно раздумывать, я поднял кнопку замка ближайшей двери и, спустив ноги на пол кабины, стал переходить из положения лежа в положение сидя, не вылезая из мешка, а лишь чуть опустив его «молнию». Зажег свет в кабине. Да, действительно это был полицейский. Сверкнули многочисленные эмблемы на рукавах и груди, детали амуниции и оружия.
— В целях поддержания вашей собственной безопасности, сэр, и безопасности армии Соединенных Штатов разрешите проверить ваши документы, — очень вежливо, но непреклонно произнес молодой человек, владелец нашивок и амуниции.
Я дал ему свои права.
— У вас, сэр, права Нью-Гемпшир, а здесь штат Нью-Йорк. Как долго вы пробудете в нашем штате, сэр? — спросил полицейский.
— Дня четыре-пять…
— Тогда все в порядке, сэр, но, если вы будете жить и ездить по штату более месяца, вы должны сдать специальные экзамены на знание «Правил дорог» нашего штата. Ну а теперь, сэр, есть ли у вас еще какие-нибудь документы? — спросил полицейский более решительным тоном.
— О конечно! — вспомнил вдруг я карточку, которую дали мне в КРРЕЛ, и протянул ему залитую в пластик карточку под длинным и пышным названием «Удостоверение на право вождения моторных экипажей правительства Соединенных Штатов» с подпечатанными на машинке словами: «Армейский стандарт». Полицейский осмотрел и эту карточку и еще более вежливо вернул ее мне.
— Все в порядке, сэр, спите спокойно, сэр, — сказал он, готовясь спрыгнуть с подножки и широко улыбнувшись.
И тут меня вдруг понесло:
— Послушайте, молодой человек, сколько времени вы будете еще дежурить сегодня ночью? — спросил я.
— Часа два, а что? — в свою очередь спросил тот озадаченно.
— Могу я попросить вас сказать мальчикам на трассе, которые работают с вами или сменяют вас, чтобы они не беспокоили бы меня до утра?..
— Конечно, сэр, спите спокойно, сэр! — еще более расплылся в улыбке парнишка, спрыгнув с подножки, щелкнул каблуками в салюте и исчез в темноте.
Встал на следующее утро со своей лежанки-сиденья ровно в пять. Америка на дорогах встает еще раньше, чем в своих домах, и поэтому кругом воздух дрожал от негромкого шума прогреваемых мощных двигателей грузовиков. Рядом ходили, разминались шоферы. В кафетерии станции отдыха было тоже полно народу. Шоферы молча пили горячий кофе. Я умылся до пояса в туалете, побрился, переодел рубашку и, как все, выпив кофе с блинчиком, политым сладкой патокой, пошел к машине.
Когда дорожные указатели сообщили мне, что до Буффало осталось несколько десятков миль, я стал искать место, где остановиться, чтобы решить, что делать дальше. Ведь, в отличие от наших городов, американские города, состоящие в основе своей, за исключением даунтауна, то есть центра, из маленьких одно- и двухэтажных домиков, занимают огромные территории, и езда по ним на машине занимает очень много времени. Одни остановки перед светофорами, которые стоят почти на каждом углу квартала, могут свести с ума. Поэтому никто и не ездит по городским улицам на далекие расстояния. Весь город перерезают крест-накрест и охватывают кольцом или кольцами продолжения межштатовых интерстейт или городских спидвеев — скоростных дорог, расположенных на несколько метров выше уровня улиц на насыпях или эстакадах. Они не имеют никакого отношения к движению на улицах, и у них есть очень небольшое количество выходов в город. Поэтому, проскочив нужный тебе выход, ты вынужден мчаться еще десятки и десятки миль в скоростном потоке без возможности остановиться и выяснить, что делать дальше. Ведь остановки на спидвеях и интерстейт, как и снижение скорости ниже определенного лимита, категорически запрещены, и полиция следит за этим.
Встретив наконец очередное место отдыха, я еще раз изучил карту и выяснил, что город Буффало — это целая группа переходящих один в другой маленьких городков, среди которых Буффало в местном понимании — всего лишь маленький городок, примыкающий к берегу озера Эри рядом с местом, откуда из этого озера вытекает река Ниагара. Один из городков, примыкающих к Буффало, называется Амерст. Вот в этом-то городке и размещаются, судя по схеме Тони Гау, владения университета штата Нью-Йорк, включая его геологический факультет, который находится чуть в стороне, рядом с улицей под красивым названием — Бульвар Ниагарских водопадов. После этого уже не стоило большого труда, двигаясь очень внимательно, найти нужный номер выхода. Примерно в половине девятого я уже остановил свою машину на автостоянке, заполненной разномастными автомобилями. В середине этого поля находилось огромное, но низкое серое одноэтажное здание с плоской крышей и редкими, очень высоко расположенными окнами. Вот и широкие застекленные двери, и небольшая стеклянная табличка: «Департамент геологии университета штата Нью-Йорк в г. Буффало». Я добрался до цели.
Еще через четверть часа, ровно в девять, я уже сидел с большой кружкой дымящегося кофе в довольно обширном, похожем на склад бумажной макулатуры кабинете главы департамента геологии профессора Честера Лангвея. Хозяин кабинета стоял по ту сторону огромного стола, тоже заваленного книгами, оттисками статей и журналами, и рассказывал о схемах организации своего университета и департамента.
Я слушал, но невнимательно. Поглядывал по сторонам. Кабинет, как и почти все помещения в этом здании, не имел окон и освещался лампами дневного света. Вдоль светлых стен были видны вентиляционные трубы и слышен негромкий звук выходящего из них воздуха. Судя по свежести в кабинете и в то же время отсутствию сквозняков, вентиляция была на высоте.