Пикник на обочине. Зона отстрела
Шрифт:
– Гнида… – прохрипел Кот. Дернулся, пытаясь пошевелиться, – бесполезно. Ощущение собственной слабости, невозможности драться было невыносимым. – Какая же ты гнида…
– Скоро ты все поймешь, – Брахман встал перед ним на одно колено, приблизил, чуть склонив, лицо, вгляделся в его глаза. – Ты поймешь, что иначе никак нельзя.
– Но при чем здесь Аким?! Ну при чем здесь он? Черт с ними, с бандитами, – но он-то какое зло причинил людям? Какое он имеет отношение ко всему этому?!
– Самое прямое, – с готовностью отозвался Брахман. Он словно ждал этого вопроса. – Ты же знаешь, ЧТО такое этот твой Аким. Некоторые
– Вы просто психи!
– …И дело даже не в моих собственных выводах. А в том, что этого потребовал «Глас». Понимаешь? В одном из откровений мне открылась простая правда. Кровь рядовых бандитов, пролитая во имя Единения с Зоной, не может дать и сотой части той мощи, какую даст нам кровь этого существа. Да, это не человек – это существо, только лишь притворяющееся человеком. Опасный монстр, притаившийся среди людей.
– Послушай себя, – Кот сделал последнюю попытку призвать к голосу разума. – Если Зона желает людям блага – зачем же она посылает им «чудовище», как вы говорите? В этом же нет никакой логики!
– Человеческий разум слишком слаб для того, чтобы понять суть событий во всей их полноте и взаимосвязи, – терпеливо пояснил Брахман. – Для того и существует Единение, чтобы получить ответы на все вопросы. И мы не будем тратить время на разговоры. «Глас Зоны» сам откроет тебе истину.
Брахман перевел взгляд туда, где «ангелы» продолжали возиться с застрявшей вагонеткой. С причиной поломки удалось разобраться. Со скрежетом она, наконец, сдвинулась с места. В тот же момент державшие сталкера потеряли на секунду контроль над пленником. Рванувшись из стороны в сторону, извернувшись ужом, Кот смог вырваться из цепких рук. И, бросившись на Брахмана, выхватил нож из его руки. Короткий выпад, направленный прямиком в горло.
Не вышло. Брахман оказался неожиданно ловок. Нож лишь чиркнул его по шее, и главарь отпрянул, держась ладонью за рану. Из-под пальцев струйкой бежала кровь, сам он со сдержанным удивлением разглядывал сталкера, которого окружили бросившиеся со всех сторон «черные ангелы». Явственно щелкнул один затвор, другой.
Кот не стал дожидаться развязки. Он сделал обманный выпад – а сам перекатился в сторону и бросился к вагонетке. Бахнул выстрел – мимо. В каком-то диком прыжке сталкер перевалился через бортик и рухнул сверху на тело Акима. Парень слабо застонал, и тут же по бортику загрохотали пули.
Вагонетка вздрогнула, качнулась – и явственно сдвинулась с места. Колеса лязгнули на стыках. Стало ясно, что тележка катится в сторону аномалии. Кот вжался боком в бортик, выставив перед собой нож. Он ожидал, что сейчас сверху кинутся эти фанатики – чтобы добить их, превратить в рубленое мясо. Но ничего такого не произошло.
Вместо этого вагонетка вздрогнула и остановилась, уткнувшись в тупик. На несколько секунд воцарилась тишина. Кот не мог понять, отчего эти подонки оставили их в покое, когда вдруг понял: они находятся прямо посреди аномалии. То ли сейчас действовали какие-то малопонятные табу, то ли сектанты решили поменять тактику – в любом случае, эти секунды
Резкими движениями сталкер вспорол плотную липкую ленту, сковавшую Акима, и сорвал с его рта отрезки скотча. Аким снова застонал, попытался что-то сказать онемевшими губами – и не смог.
Зато снаружи долетел голос Брахмана, спокойный, даже насмешливый:
– Как тебе там, удобно? Не тесновато вдвоем?
Кот не ответил. Он лежал, уставившись в серый бетонный свод, и ощущал, как сводит руку, сжимающую рукоять ножа. Рукоятка была шершавая, в руке лежала удобно. Перед глазами вдруг мелькнула картинка: вот он стоит, склонившись над рельсами, и эта рука четким движением, по полукругу перерубает податливую плоть. Сперва тонким фонтанчиком, затем густыми толчками кровь устремляется вниз – в черную пропасть аномалии…
Задохнувшись от нахлынувшего ужаса, Кот силой прогнал наваждение. Что это такое было?!
– Ты не находишь, как символично все вышло? – продолжал Брахман.
– О чем ты? – отозвался, наконец, Кот.
Он перевалился на другую сторону, чтобы не давить своим весом на ослабевшего пленника. Аким вяло освобождался от кусков скотча: у него онемели руки и ноги.
– Ну как же: ты – посреди жертвенника, с жертвой и жертвенным ножом. И заметь – ты сам сделал этот выбор. Остался последний шаг: излить кровь жертвы. Видишь, как получилось: даже здесь Зона оказалась умнее нас с тобой, предоставив это тебе. Ну так сделай лучшее, что можешь, для своего друга, – сам лиши его жизни.
Сталкер поймал, наконец, взгляд Акима, скрючившегося напротив в тесном пространстве вагонетки. В этом взгляде вновь появилась осмысленность – парень стал приходить в себя. Он потирал затекшие запястья, глядел с пониманием, и в его взгляде не было и капли страха. Он просто наблюдал за развитием событий. Кот всегда поражался этой его манере: что бы ни происходило – не паниковать, не метаться, а просто наблюдать. Может, Брахман прав и Аким действительно – не совсем человек?
Только пусть этот убийца идет к дьяволу со своим пониманием.
– Кот, а Кот, – снова заговорил голос Брахмана. – Мы тут пришли к интересному решению.
– Иди к черту! – огрызнулся сталкер.
– Я прощу тебе попытку убить меня, – невозмутимо продолжал главарь. – Более того – гарантирую защиту от бандитов. Тебя ведь хотят прикончить, верно? Штырь лично обещал награду за твою голову. Видишь, нам и это известно. Более того, как сотруднику Института я гарантирую тебе такой карьерный рост, что ты даже представить себе не можешь. Должность, деньги, власть – все, что есть у нас, мы разделим с тобой.
– Не поспоришь – щедрое предложение, – глухо отозвался Кот.
– Все, что от тебя требуется, – просто закончить обряд. Жертвенник должен впитать кровь. Можешь сделать это прямо на месте – в днище вагонетки имеется слив. У тебя минута – потом не обессудь. Время пошло.
Кот посмотрел вниз. Действительно, сквозь длинные щели в днище были видны шпалы, покрытые тонким аномальным «налетом».
Решение пришло внезапно, как вспышка молнии. Сталкер бросился к Акиму и нанес жестокий удар – кулаком, чуть пониже солнечного сплетения. Парень издал то ли крик, то ли стон – негромкий, но отчетливый, полный настоящей боли. Этот вскрик и непродолжительные «звуки борьбы» слышали и по ту сторону тонкой металлической стенки.