Шрифт:
– Тише, девочки, тише! Если Тамара услышит, никаких нам завтра танцев! – пронзительный шепот разлетелся по палате.
– Да ладно тебе, Оль, – отбросив в сторону одеяло, Женя достала из-под кровати что-то тяжелое. – Ну, кто хочет послушать новую полночную сказку? – девчонка щелкнула кнопкой и лицо ее озарилось снизу, превратившись в чудовищную гримасу.
– Чур не я! – пропищала Злата. – Опять кошмары сниться будут…
– А я хочу! – хохотнула Лида.
– И я, – добавила Зоя.
– И я тоже! – не удержалась Лара. – Хоть и жуть, как страшно… Рассказывай, Жень!
– А ты, Стеш? – слепящий луч фонаря упал на самую дальнюю кровать, вынудив задремавшую девчонку проснуться.
– А я сплю уже… – сквозь зевоту ответила Степанида.
– Да ну тебя, зануда! – выдохнула Женя. – Нашла
– Хорошо, давай, – устало пробормотала Стеша. – Только одну и самую-самую короткую…
– Ладно, раз уж настаиваете! – Женя расплылась в лукавой ухмылке. – Только учтите, все это не выдумка! То, что я сейчас расскажу – случилось на самом деле, да и не где-нибудь, а прямо тут, в здешних краях!
– Началось… – страдальчески протянула Злата.
– А ну, цыц! – щелкнула пальцами Лида. – Дай послушать историю!
– Так вот, – Женя заговорила низким, почти мальчишечьим голосом. – Много лет назад, когда нашим бабушкам было столько же, сколько и нам, недалеко от этого лагеря стояла деревня под названием Якорёво… И жила в ней без малого тысяча человек. Большое поселение, богатое, но все друг друга знали. Каждый второй – родственник, каждый первый – друг. Вместе детей крестили, вместе проводили поминки. И все в той деревне было складно да ладно, пока однажды не пришла в нее чужеземка: женщина пугающей красоты по имени Аида…
– Ох, девочки, аж сердце заходится! – неожиданно воскликнула Зоя.
«Тише ты!», «Помолчи!», «Заглохни!» – тут же раздалось со всех сторон.
– Женщин подобных Аиде деревенские не помнили. Благородно бледная, тонкая да звонкая, с толстыми косами ниже пояса и большими карими глазами, что при свете дня казались золотисто-медовыми, а после заката становились черными как смоль… Хрупкие пальцы чужестранки украшали богатые перстни с рубинами. На шее болтался серебряный полумесяц. От ее улыбки местным делалось не по себе. Было в ней что-то нечеловеческое, зловещее… И в то же время не оказалось в деревне такого парня, какому Аида не пришлась бы по душе! Одинокие хлопчики бегали за ней, как привязанные, старались ухаживать или просто любовались ею издалека. Так уж иноземка заморочила им головы, что мгновенно прослыла ведьмой! – рассказчица быстро пробежалась по завороженным лицам лучом своего фонаря. – А сколько о ней ходило слухов… Ой-ой-ой! Одни говорили: Аида происходит из древнего княжеского рода. Другие брали выше и клялись, что она – праправнучка легендарной царицы Сююмбике, которая лишила себя жизни, чтобы не достаться в жены Ивану Грозному. Находились и те, кто верил: Аида – не человек вовсе! Она – воплощение страшной неподконтрольной силы, что случайно или со злым умыслом вырвалась из самых глубоких недр земли и пришла в Якорево сеять беду! К слову, все эти страсти о черноокой красавице сочиняли девушки, в то время как парни хвостом за ней увивались в надежде удостоиться хотя бы взгляда, хотя бы улыбки… Но Аида ко всем оставалась холодна. Ответить взаимностью она смогла лишь одному. Ее избранником стал местный купец Иван Каланча. Статный взрослый мужчина, чьему богатству завидовали даже в столице! Двое быстро полюбили друг друга и сыграли свадьбу. Скоро заговорили о том, что Аида носит под сердцем наследника…
– Это точно страшная история? – засмеялась Лара.
– А ты дослушай не перебивая и узнаешь… – загадочно произнесла Женя, переводя луч света на белую от извести стену.
Огромное пятно с размытым контуром неспешно плыло через комнату. То притормаживая, то ускоряясь, оно будто искало место, где сможет замереть окончательно. Подруги Жени затаив дыхание наблюдали за перемещением. Внезапно всем пятерым довелось вздрогнуть. В самом центре светового пучка возник профиль. Игриво вздернутый нос, высокий лоб, острый подбородок… Каким-то невероятным образом Женя сложила руку так, что в ее тени угадывался четкий женский образ. Подруги не нарушили молчания. Лишь плотнее укутались в одеяла, ожидая продолжения. Выдержав театральную паузу, рассказчица продолжила:
– И, казалось бы, вот оно, счастье! Состоятельный муж, большой красивый дом, звание первой красавицы – живи, да наслаждайся! Но то было не про Аиду… С каждым днем она менялась все сильнее и, увы, не в лучшую сторону, – Женя сдвинула пальцы так, что миловидный девичий профиль обернулся старушечьим: с длинным крючковатым носом и неким подобием острой шляпы, как у сказочных колдуний. Злата тонко пискнула и накрылась одеялом с головой. Остальные подруги зачарованно следили за иллюзией. – Она стала неприветливой и грубой, будто сердце ее черствело с каждым часом. Впрочем, эти перемены довольно скоро забылись. Вернее, они померкли на фоне жутких баек о чужеземке… Поговаривали, что Аида все реже выходила из дома при свете дня, а вот в холодном лунном сиянии купалась еженощно! Соседи Каланчи крестились и в унисон рассказывали одну и ту же историю, в которой каждое полнолуние Аида творила бесовскую магию. В длинной ночной рубахе и с распущенными волосами вместо тугих кос, она босиком шла к перекрестку. Там вертелась вокруг своей оси, исполняла три хлопка, ударялась о землю и обращалась в… Птицу!
Тень на стене, словно по команде приняла новую форму. Теперь по центру светового пятна красовался ворон. Подруги Жени с трудом удержались от вскрика. Лида и Зоя тревожно заёрзали. Стеша шумно выдохнула, обнимая подушку. Казалось, Женя блестяще справилась с задачей и в пору было остановиться, но рассказчица продолжила:
– Черный ворон, которым становилась Аида, взмывал под самые небеса и нырял в сгущающиеся тучи. Порой на этом все и кончалось, но иногда… – Женя перешла на шепот. – Но иногда он возвращался! Такой же, как и прежде, только больше, размером с беркута, он медленно кружил над деревней, словно высматривая жертву. В такие ночи жители Якорево молили Всевышнего о защите, об изгнании беса или, хотя бы, о собственной сохранности. Но ворон редко уходил без добычи. Неуклонно снижаясь, птица падала на одну из крыш. И не было страшнее знака! Каждый в поселении знал, что не пройдет и недели, как в такой дом придет беда… Внезапно умрет кто-то из его обитателей или на целую семью падет тяжелая хворь… а то и пожар случится!
– Мамочки мои! – не выдержала Оля, пустив первую слезу.
– Пропустить визит бесовского посланника было невозможно, даже если все до единого спали блаженным сном… Все потому что Аида в обличии птицы выдавала свое присутствие тремя громкими стуками. Страшными и неизбежными, как сама смерть!
Едва Женя договорила, послышались удары. Ровно три стука в то самое окно, рядом с которым сидела рассказчица. Оглушительные девичьи визги разбудили целый корпус. Женя залилась смехом. В сгустившейся уличной тьме также послышался хохот. Мальчишки, что все это время ждали своего выхода, бегом возвращались в палату. Монолог, и впрямь, был разыгран блестяще… Впрочем, это не смягчило суровости в лице Тамары. Заспанная и крайне недовольная, она возникла на пороге. Худые руки упирались в бока. Губы изгибались в неком подобии улыбки.
– Я ведь предупреждала! – недобро процедила вожатая.
– Простите нас, Тамара Александровна, мы больше не будем… – в унисон произнесли подопечные не сговариваясь.
– Ну уж нет. Теперь – как условились! Не хотите по-хорошему, будет по-плохому. Никаких завтра танцев! – воспитатель погрозила пальцем и захлопнула дверь.
Вздох разочарования прокатился по комнате. Девчонки уныло переглядывались, стараясь понять степень серьезности обещания. Женя первой нарушила неловкую паузу:
– Да ладно вам, к завтрашнему вечеру отойдет наша Тамара. А если и нет – мы придумаем, чем себя развлечь!
– Что, опять страшилки? – усмехнулась Злата.
– Нет. Кое-что другое… Намного интереснее!
***
«Театр – высшая инстанция для решения жизненных вопросов». Это малоизвестное, но удивительно точное определение за авторством Герцена вот уже полтора века не теряет актуальности. Живые постановки все еще собирают огромные залы и полные руки букетов. Их не убил голубой экран, не задушили стриминговые платформы. Данный вид искусства оказался на редкость живучим и, как ни странно, самым пластичным. Массовый зритель все еще любит классику, но охотно дает шанс экспериментальным пьесам. Возможно, потому что из всех ипостасей культуры, только театр можно назвать по-настоящему живым. Это завораживает и притягивает людей. Как зрителей, так и артистов…