Пилигримы
Шрифт:
– А я тебе говорю, благородный Роже, что замок Ульбаш буквально забит золотом, – навис над своим соседом барон де Фригерид. – Не говоря уже о том, что сам он представляет огромную ценность. Его не раз пытались взять сельджуки. Да что там турки, сам граф Антиохийский, твой тезка, между прочим, обломал об эту твердыню зубы.
– Говорят, что прошлый владелец Ульбаша был колдуном? – спросил Сен-Лари, облизывая испачканные жиром пальцы.
– Можно подумать, что нынешний свят, – засмеялся Фригерид, явно хвативший лишку. – Все Русильоны еретики, отслужившие мессу дьяволу. Оттого и плывет золото им в руки, минуя истинных христиан.
– Смерть
– Смерть! – охотно поддержали его все, сидящие за столом.
– Требуй Ульбаш себе, Сен-Лари, – похлопал провансальца по плечу Фригерид. – Не прогадаешь.
Благородный Роже резонно заметил, что прежде чем делить добычу, ее нужно взять, тем не менее, он счел нужным поблагодарить любезного барона за совет.
– А я слышал, что в замке Раш-Русильон есть целебный источник, который не только излечивает раны и болезни, но и избавляет женщин от бесплодия, – проявил завидную осведомленность Браси. – Во всяком случае, графине Сибилле Фландрской он помог. Она забеременела к радости своего мужа, благородного Тьерри.
– В данном случае благодарить следует не источник, а Филиппа де Руси, – хмыкнул барон де Саган, кося на шевалье насмешливыми глазами. – Хоть владетель Ульбаша и редкостный негодяй, зато он помог сохраниться древнему роду.
– Вбросив в него дьявольское семя, – рассвирепел невесть от чего Фригерид. – Ты это хочешь сказать, благородный Себастьян.
– Даже если и так, – нахмурился Саган, – то какая тебе в том печаль, барон?
Перебранка между двумя хлебнувшими лишнего нурманами грозила перерасти в нешуточный скандал, но тут на общее счастье в зал, заполненный гостями, вбежал сержант с радостным известием:
– Сицилийцы стучатся в ворота нашего замка, благородный Симон.
– Наконец-то, – поднялся со своего места Лоррен. – Оставьте свои споры и ссоры, благородные шевалье, ибо впереди нас ждут воистину великие дела.
Хозяин замка направился к выходу, дабы встретить дорогих гостей, со всеми полагающимися им почестями. Сен-Лари пошел за ним следом, просто для того, чтобы размяться и развеется после хмельного пира. Провансалец никогда не видел сицилийцев, зато много слышал о победах, одержанных их королем. Прежде чем открыть ворота, Лоррен поднялся на стену и окинул взглядом прибывший отряд. Если у него и промелькнули в голове какие-то сомнения, то их развеял сеньор Франческо Лапранди, доверенное лицо благородного Рожера, не раз бывавший в Антиохии с секретными миссиями. В последний раз Лоррен встречался с ним всего лишь месяц назад. Именно Лапранди передал ему деньги, которыми он расплатился с Герхардом де Лавалем. Благородный Франческо поднял голову и приветливо помахал старому знакомому рукой.
– Опускайте мост, – распорядился Лоррен и обернувшись к Сен-Лари добавил: – Считай, что ты уже получил свой замок, благородный Роже.
Лапранди отчего-то замешкался перед стенами и первым в замок Лоррен въехали незнакомые хозяину шевалье. Впрочем, ни их лица, ни их одежда не вызвали у Симона подозрений. Это были типичные нурманы, голубоглазые и светловолосые, в темно-синих сицилийских сюрко поверх кольчуг. Обширный двор замка быстро заполнялся людьми, но благородный Франческо почему-то не спешил навстречу старому другу, возможно, готовил для него какой-то сюрприз. Сен-Лари, стоял по правую руку от хозяина, и с интересом наблюдал, как спешиваются сицилийцы. Кони под ними оказались местной породы, что, впрочем, неудивительно, ибо гости прибыли в Антиохию морем.
– Где-то я видел этого шевалье, – задумчиво проговорил Роже, почесывая заросший щетиной подбородок. – Помню, маркиз фон Вальхайм пошутил тогда, что в рыцари стали посвящать благородных девушек.
– Причем тут девушки? – удивился Лоррен.
– А потому что у этого юнца еще усы не отросли, – сказал Сен-Лари, отпрыгивая назад. – Берегись, барон, в твоем замке измена!
Увы, предупреждение провансальца запоздало, барон был сбит с ног ударом меча того самого безусого шевалье, которого Роже видел в Иерусалиме. Удар пришелся плашмя по голове оплошавшего Симона, но этого вполне хватило, чтобы барон кулем рухнул к копытам чужих коней.
– Свяжите его, – услышал Сен-Лари знакомый голос.
Гвидо Раш-Русильон, за которым так неудачно охотился в ночную пору граф Тулузский, крутился на коне посреди двора, разя направо и налево оплошавших сержантов Лоррена. Сен-Лари опомнился и ринулся в донжон, но был остановлен все тем же безусым юнцом, успевшим спрыгнуть с коня.
– Какая неожиданная встреча, благородный Аршамбо, – очень кстати припомнил Роже имя своего иерусалимского знакомца.
– Боюсь, что она последняя, – не очень любезно пробурчал тот.
Сен-Лари всегда слыл хорошим бойцом и почти не сомневался, что успеет расправиться со своим противником раньше, чем к тому подоспеет помощь. В замке Лоррен находилось до пяти сотен опытных в воинском деле людей, уже успевших опомниться от внезапного нападения и готовых дорого продать свои жизни. Роже увидел в пяти шагах от себя багровую физиономию барона де Фригерида и ухмыльнулся в густые усы. Пока обороняющиеся превосходили числом нападающих, которые проникали в замок через узкие ворота, и оставалось надежда, что нурманы сумеют прорваться к башне и поднимут гостеприимно опущенный мост.
– Арбалетчиков на стены! – ревел простуженным медведем Фригерид. – Бей Русильонов!
– Вы тоже из Русильонов, мой юный друг? – полюбопытствовал Сен-Лари.
– Я из Гастов, – холодно отозвался Аршамбо, нанося противнику быстрый разящий удар.
– Браво, шевалье, – одобрил его действия Сен-Лари, успевший перехватить чужой клинок. – У вас был хороший учитель.
– Его звали Бернаром, – спокойно отозвался Аршамбо. – Этот выпад он считал смертельным.
Меч настолько стремительно выскочил из-за спины юного шевалье, что Сен-Лари его даже не увидел, зато он почувствовал как сталь входит в незащищенную кольчугой плоть с той самой стороны, где еще продолжало биться сердце. Роже рухнул на каменные плиты двора, обливаясь кровью. Удара в голову он так и не дождался, потеряв сознание раньше, чем его настигла смерть.
Очнулся Сен-Лари от боли. Ему показалось, что кто-то вставил в его бок раскаленный штырь и теперь медленно проворачивает металл в кровоточащей ране. Он застонал и открыл глаза. Бойня во дворе замка еще продолжалась, но уже понятно было, что нурманы терпят поражение. Русильоны проникли в донжон, и теперь главные события разворачивались именно там. Бок у Роже был мокрым от крови, но двигаться он еще мог. Сен-Лари привстал на четвереньки и медленно пополз к распахнутой двери конюшни. Ему почему-то казалось, что именно там он найдет спасение. Кони встретили чужака тревожным ржанием, но никто не помешал провансальцу добраться до сена, сваленного в углу, и зарыться в него с головой.