Пилот на войне
Шрифт:
Причем, следовало признать, в чисто художественном отношении именно этот, с «Горынычами» и «Абзу», был самым привлекательным.
«Вот нет на вас, товарищи рестораторы, Андрея Белоконя! — Думал я. — Он бы вмиг разъяснил, что в военной пропаганде важна не только красочность, но и актуальность, полное соответствие велениям времени!»
В ту минуту я еще не знал, что как раз веления времени, наступившего во второй половине июня, полностью отвечают плакату «Крепи оборону Великорасы» и что через пару месяцев мы с клонами и впрямь, плечом к плечу…
Но это я сильно забегаю вперед.
Зал был заполнен на две трети. Крепко накурено, вентиляция едва справлялась. Народ обстоятельно курил, обстоятельно общался, обстоятельно поглощал провиант. Сквозь никотиновый дух явственно пробивался аромат чего-то вкусного и свежего, так непохожего на опостылевшие продукты глубокой заморозки. В животе моем заурчало, а рот наполнился слюной.
До срока оставалось минут двенадцать, я оккупировал столик, как военфлот Паркиду, заказал еды и пива.
Стол напротив поначалу занимал единоличный товарищ в щегольском костюме с кожаными вставками на плечах и локтях с поддетым свитером серой шерсти и отличной выделки. Судя по лицу — лет двадцать пять, гладко выбрит, шевелюра только-только выходит из уставного состояния.
Мобилизованный студент в ожидании отправки домой? Наверное. Студент потягивал кофе, а ложечкой расправлялся с пломбиром в мороженице. Я успел подумать «как быстро наладилось снабжение» (пломбир на С-801-7, практически чудо!), когда к нему подсели двое.
Черный мундир штурмовой пехоты с погонами старшего сержанта и синяя парадка военфлотца первой статьи с крылатыми минами в петлицах — сапер с тральщика, стало быть. Внутрь вставлены владельцы. Первый — здоровый мужик лет тридцати — тридцати пяти, второй — седоусый дядька, которого так и подмывало назвать «отец». Оба находились под хмелем, чем я и объяснил для себя такую неожиданную компанию — космические саперы крайне редко хороводились с кем-либо еще, кроме саперов же.
Впрочем, на ногах они держались твердо, пространство контролировали уверенно, а, приземлившись, завели такую забубенную одиссею о боях и походах, что нить сразу пропала. Начало одиссеи явно находилось не в одном и не в двух кабаках позади, уж какая нить!
Словом, прислушиваться к ним я быстро перестал, тем более что вскоре пришлось вскочить, приветствуя товарища Иванова. Он появился неожиданно, как тень от пальто на вешалке, когда в прихожей загорается свет.
— Сиди, сиди, Румянцев. Приятного аппетита. — Сказал уполномоченный, заняв место напротив.
— Здравия желаю, товарищ специальный уполномоченный! — Я едва удержался от плац-парадного рыка.
— Андрей, это никому не интересно, не стоит так кричать. — Иванов скривился.
— Прошу прощения.
— Ничего. Закажи мне чаю, Андрей. Терминал у тебя. Тройную заварку, если не сложно, а то тут взяли моду такими помоями угощать!
Я принялся выстукивать заказ на клавиатуре, а Иванов сразу взял быка за рога.
— Андрей, это очень хорошо, что ты сам меня нашел. Я хотел сделать официальный запрос, а тут ты — удачно.
Я молча поглядел на своего личного то ли ангела, то ли демона поверх планшетки меню.
— Я хочу, чтобы ты продолжил службу под моим началом. Или у тебя иные планы?
Если Иванов говорит, что он что-то хочет, значит, это ему в самом деле необходимо. Значит, это что-то ему надо в срочном порядке предоставить, или он сам возьмет. Серьезный человек товарищ спецуполномоченный!
— Планы? Да… как вам сказать? Я боюсь, Григорий Алексеевич меня удавит, если я опять слиняю. Григорий Алексеевич Бердник — это мой комкрыла. — Я повозил вилкой в тарелке, чтобы усилить ощущение неопределенности.
— Спасибо, я помню Бердника. — Иванов даже улыбнулся. — Не удавит. Некоторое время Бердник будет нести службу вместе с тобой и тяжелым авианосцем «Рюрик» в системе Макран.
— Тогда к чему вопрос? Если все крыло поступит в ваше распоряжение? Простите, конечно.
— Я сказал: «первое время». — Официантка принесла чай, визави некоторое время гипнотически перемешивал сахар, а потом продолжил. — Ситуация такова, что изначально в мои планы входило воссоздание Эскадрильи Особого Назначения. В несколько ином виде. Возможно даже в формате полка. У нас очень много работы в Тремезианском поясе — как раз для таких, как ты. Но реальность внесла коррективы. Эскадрилья Особого Назначения откладывается. В данный момент нам нужен наряд сил в системе Макран. Причем, очень может быть, наряд должен быть более чем представительным. Я пока не знаю насколько. Я, Андрей, сейчас вообще очень мало знаю — непривычная для меня ситуация. А вопрос связан с тем, что, во-первых, формально ты будешь подчиняться официальному командованию, но фактически окажешься в моей личной, так сказать, гвардии. Во-вторых, после системы Макран нас уж точно ожидает Тремезианский пояс. По первому пункту, я просто ставлю в известность. По второму — спрашиваю твоего мнения. Мне нужны только добровольцы.
Я часто замигал, будто в глаза пришлось слишком много дыма сигарет.
Чего тут думать-то?!
Словом, я бухнул:
— Согласен, товарищ Иванов. — И широко улыбнулся. — И по первому пункту, и по второму!
Впрочем, габовец остался хмур и невесел. Даже больше обычного своего пессимизма, который, казалось, приобрел галактические масштабы.
— До второго пункта, Андрей, надо еще дожить.
— Даже так?!
— Так. — Постановил он, подтверждая слова убедительным звоном стакана о столешницу.
— Вы боитесь… — Тысячи вариантов в секунду пронеслись внутри моей малоумной головы. — Вы боитесь… как бы сказать… что клоны нарушат договор?
Иванов как-то по-особому, очень устало и грустно улыбнулся и ответил непонятно:
— Если бы ты знал, какие чудовища бродят всего в одном дне пути отсюда…
— Какие чудовища?
— Это цитата, не обращай внимания. Я, Андрей, боюсь сразу всего. И клонов тоже. Но клоны — самое меньшее из возможных зол.
— Фактор К? — Я наклонился поближе и заговорил шепотом. — Ягну, или… или кто-то еще?