Пилот на войне
Шрифт:
— Ты знаешь достаточно, чтобы понять, что наш стабильный, знакомый и понятный мир — не более чем иллюзия. Человек в космосе всего пятьсот лет. Слишком малый срок. И вполне достаточный, чтобы нас успели заметить. Мы всё время находим следы неизвестных цивилизаций. Разумные жили здесь до нас, будут жить и после. Тяжелое Ожерелье из одиннадцати черных дыр у звезды Чентанда ясно показывает, что могущество человека в настоящий момент — ничтожная величина. Мы ходим по чертовски острой бритве, чтобы позволить себе невнимательность. А мы? Мы ведем себя крайне неразумно.
— Вы думаете, что те цивилизации,
— Я не думаю, Андрей. Я уже говорил: я боюсь.
— Ну хорошо. То есть плохо… То есть, я хотел сказать, что помогу, чем смогу, хоть это и не бог весть какая помощь. Ну то есть я с вами, товарищ Иванов.
— Спасибо, Андрей. — Кивнул он и расправился с чаем. — Как же я устал… Я чувствую себя так, будто мне снова шесть лет. Родители отдыхали на даче, а я по малолетней дурости пошел гулять в лес и заблудился. Было очень страшно. Солнце закатилось, темень, где-то вдалеке воют волки. У нас под Калугой такие дебри, если бы ты знал! Как глупо умереть в зубах дремучего волка, когда человечество покоряет звезды! В общем, меня отыскал старший брат. Ему тогда было одиннадцать, и он казался великаном, который все знает и все может. Брат оттягал меня за уши, а потом обнял, и мы плакали, наверное, вечность. Так вот, ощущения такие же, как тогда. С той лишь разницей, что я знаю: теперь брат не придет меня спасать. Наоборот, мне предстоит выручать брата.
Я чуть не подавился. Не ожидал от Иванова подобных откровений. Догадался ничего не спрашивать, да и что спросишь?! «У вас есть брат?» Очень умно. «У вас были родители?» Вообще термоядерно!
— Ладно, закончили с этим! — Воскликнул он. — Ты, герой, не просто так меня нашел, я верно понимаю? Желаешь вырвать свою конкордианскую Дульцинею из лап бездушного государственного молоха, да не шибко здорово выходит? Так?
— Та-а-ак. — Я растерялся еще сильнее. Хотя, если подумать, нашел тоже тайну Большой Спиралевидной Туманности!
Иванов слишком памятливый, чтобы забыть мои подробности. И слишком умный, чтобы не сложить два и два.
Словом, я кивнул и покраснел.
— Не красней. — (Неужто так видно?!) — И не оглядывайся по сторонам! Хе-хе… У тебя всегда краснеют уши, а потом щеки, вот как сейчас. Орденоносец! Помогу, помогу! Не проблема! Лейтенант Рошни Тервани — честный пехлеван, не замешана ни в каких мерзостях, так что забирай из госпиталя, женись и детей не забудь сделать! В укрепление обороны Великорасы! Хе-хе-хе! Визу выпишу сегодня же!
Иванов вновь зашелся своим фирменным смехом, сухим и трескучим, как пулеметная дробь.
— Жениться — это было бы хорошо. — Пробормотал я в тарелку. — Как она меня еще встретит — вопрос…
— Ну уж это давай сам! Как показывают три моих брака — в женском сердце я понимаю куда меньше, чем в астрополитике! Кстати! Посмотрел я запись вашего боя над Керсаспом. Когда ты стреножил свою скакунью. Красиво, уважаю, мастер! Скажи вот что: почему вы так долго возились? Отчего так мало флуггеров отрядили на перехват?
— Так, товарищ Иванов, это… — Я слегка опешил от смены тем и настроений. — С Керсаспа-Север взлетело пять авиадивизий, а с Ардвахишта — всего две. Основные силы с перепугу направили на север, а нас — на юг. Но мы и так неплохо справились.
— Неплохо. — Он склонил голову. — Вот еще что, я считаю, ты должен знать. Твоему другу, товарищу Сантушу, посмертно присвоено звание Героя Объединенных Наций. В его родной Аргентине, в городе Сан-Хуан, поставят памятник, я за этим лично прослежу.
— Так он все-таки аргентинец. Я и не знал.
— Никто не знал. В Тремезианском поясе не принято козырять настоящей биографией. Но то в Тремезианском поясе, а здесь у нас, у ГАБ, куда большие возможности. Комачо Эстрелла Сантуш, тридцать шесть лет, родственников не обнаружено. Могу скинуть его личный файл, если хочешь.
— Не надо… или нет, нет, скиньте, конечно. Буду признателен. — Ответил я, а сам подумал, что Эстрелла — это звезда по-испански.
Ну что же, Комачо прожил недолго, но погиб как и полагается звезде. Огненно, красиво, с пользой. Хорошая жизнь, хорошая смерть.
Между тем, благопристойная компания за соседним столом утратила значительную часть благопристойности. Старший сержант повысил голос до объемов всего кафе, видимо алкоголь все-таки добрался до его центрального командного поста, вырубив управляющие магистрали.
— …Ты представляешь?! Нет, ты представляешь?! Прямо на плазмометы! В лоб! На высоту! Эти, как их… «Аспен»… «Аспенджаргак»! Во! Раз откатились, два откатились! Так нет, гонят в третий раз! Там был ад! Ад, ты понимаешь?! Плазма в упор! С флангов пулеметы лупят! Звездец! А кому она нужна, высотка?! Всё равно с Лючии пришлось убегать! А потом, на Паркиде?! Взять, бл…дь, батарею к 13–20! И никаких! Час времени на подготовку — ворочайтесь! Это на долговременную позицию! Оно, конечно, с вертолетов поддержали… Ракеты, опять же… Артподготовка… Но за час! Подготовленную позицию! Тоннели сообщения, мины, черта лысого! А нас туда, как штрафников! Скорей, скорей, скорей! А куда скорей? Ты скажи, студент? Война выиграна, Паркида — вон она, наша! Куда гнать?! Куда это годится, студент?!
— Я — аспирант, — ответил человек в костюме, принадлежность которого я, оказывается, угадал почти верно.
— Без разницы! Ты скажи, за каким хреном?! — Взревел сержант, нависая плечищами над собеседником. Вроде и не покидал места, но фигура у него была уж очень внушительная.
— Если вам, Анатолий, и правда, важно мое мнение… — Аспирант побарабанил пальцами по столу. — Я считаю, что правильно вас гнали на плазмометы. Не именно вас, конечно, я говорю насчет ситуации в целом. Ведь вы меня об этом спрашиваете? Время в этой войне оказалось самым дорогим ресурсом. Стратегически…
— Чего?! Чего ты сказал?! Стратег хренов! Ты вообще видел… Вот это самое?! — Сержант едва не опрокинул стол, обильно демонстрирую руками «это самое» перед носом у аспиранта. — Когда у человека! В секунду! Половина тела в пепел, а он еще жив?! Потому что кровь не идет?! Ты кишки горелые с забрала сматывал?! Ты в атаку поднимался, когда зенитные лазеры на прямой наводке по траншеям?! А?! Может, тебе в лоб закатать?!
— Вы, Анатолий, безусловно, можете закатать мне в лоб. — Спокойно парировал аспирант, не дрогнув ни единым мускулом.