Пилот на войне

Зорич Александр

— Я! — Ваш покорный слуга вскочил, соорудив смирную стойку и соответствующее лицо.

— Головка… от торпеды! — Зло пошутил командир. — Хватит прохлаждаться, воин! Я только что выгрыз мозги нашей медицине. Короче, своим освобождением от физкультуры при случае подотрись! Пора тебя применить. Бердник! Забирай парня, короче!

Что я мог сказать? Только:

— Служу России!

Планетоид П-01 — выкидыш процесса планетообразования. Слепок льда, космической пыли, камней и всего прочего мусора, которому не повезло оказаться вдали от рождения нормальных небесных тел.

Гравитация комкает их вместе и получается вот такой бесполезный кусочек неправильной формы. Ни ядра, ни атмосферы, ничего — апофеоз бесполезной жизни. Не планета, а недоразумение. Но и астероидом не назвать, ибо космический трутень уж больно велик. Планетоид, лучше и не скажешь.

Зато с его помощью удобно играть в прятки.

Наш несчастный «Три Святителя» наполучал во время вылазки к Фелиции таких горячих, что стоял в ремонте. Поэтому до места шли на легких «Рюдзё» и «Окинаве» (это который тип «Ноторо», были у ниппонцев такие верткие корыта).

Ниппонцы выбросили нас на порядочном удалении от пэ ноль первого.

Мы без замечаний взяли азимут, построились и полетели догонять местный транснептуновый, а точнее «трансямаловый» объект.

Вот он — сфероид с оболочкой из замерзшего азота и вмороженной пыли.

Поверхность знатно изборождена кратерами, рытвинами и прочим — меты беспокойного соседства с целой кучей космических каменьев.

Пэ первый так уродлив и черен, что я тут же вспоминаю самые счастливые месяцы в системе Лукреции, где ваш рассказчик немало повидал вот таких пасынков вселенной.

— Внимание по эскадрильям! — Раздается голос Шубина. — В парсеры забиты координаты ваших кратеров. Выполняем сближение, приземляемся и через пять минут полная тишина в эфире! Двигатели потушить, никакого света в кабинах. Атака по сигналу с «Асмодея»! К исполнению!

«Горыныч» комкрыла сейчас состыкован с тем самым «Асмодеем», одним из широкой сети радиолокационного дозора.

— И-03! — Командует Бердник. — Все взяли координаты? Квадрат 39–75 на тактике. Носы вниз и садимся. Напоминаю, кратерный цирк — это не взлетка любимого авианосца. Условия приземления критические. Поэтому идем аккуратно. Выбираем площадку без особых рытвин. Ради Бога, не убейтесь на этой вот ерунде, не разбивайте к чертям мое любящее сердце, я этого не переживу! Поехали! «Комета» — за мной!

«Комета» — это я, если кто забыл.

И я теперь не просто так, а ведомый самого Бердника, матерого волка внеземелья, который остался без напарника в кровавой каше Кларо-Лючийской оборонительной.

Кап-два на «Горыныче», а я на «Дюрандале» со счастливым бортовым 309 — двенадцать в сумме. Если же учесть, что заводским номером моей машины был 1299 (в сумме — 21, «очко»!), то в будущем счастье меня поджидало прямо-таки безразмерное.

О, «Дюрандаль»! Славный меч Роланда!

Каково же мне было пересесть за твою тормознутую рукоять после чоругского планетолета!

Но ничего, освоился. Вспомнил полеты с Фернандо Гомезом и освоился. К тому же прототип здорово отличался от серийной модели в худшую сторону! Инженер Андрей Грузинский, которого я помнил еще по «Тьерра Фуэга», не соврал. Никак нет! До серии машину довели в поистине образцовом виде!

Генератор щита теперь можно было включать в атмосфере, а ведь раньше это было смертельно опасным фокусом. Управляемость повысилась. И, самое главное, энергосистему сбалансировали. Теперь мне не грозило оказаться меж звезд на внезапно сдохшей машине, как это случилось со все тем же Гомезом.

И все же, приземляться в кратер я предпочел бы на «Горыныче».

Нервное это занятие! Хотя после трудовых будней в Тремезианском поясе, когда я пилотировал разваливающиеся «Кассиопеи» и толстозадые «Андромеды», «Дюрандаль» — детские шалости. Сдюжим.

Сдюжили все. Даже юное пополнение. Не такое уж оно теперь и юное, впрочем. Побывали в огне, все как один! Это дорогого стоит. По крайней мере, своим машинам они теперь доверяют.

Шесть «Дюрандалей» опустили лопаты носовых обтекателей за срез кратера. Подрабатывая маневровыми, все расселись кто куда. Я даже ухитрился приземлиться в прямой видимости Бердника. Круто!

Итак, пейзаж тухлый. Острые пики, глыбы черного льда, «Дюрандаль» стоит на опорах с заметным дифферентом на правый борт. Небо в воронке кратера радует. Много звезд, шикарных, сверкающих нагло и уверенно безо всяких помех со стороны атмосферы. Настоящее космическое небо.

Любовался я этим небом часа три.

Тоска-а-а-а…

Закралась нехорошая мысль: а не включить ли, пока суд да дело, какую-нибудь аудиокнигу? Или хоть музыку! Их в моем коммуникаторе ох немало!

Но нельзя!

Парсер запомнит и сдаст меня при послеполетном тестировании первому же технику. А техник, в строгом уставном соответствии — комэску, и будет мне по шапке.

Внезапно, как всегда внезапно, царапнул нервы тоновый сигнал.

Дон-н-н!

— Внимание! Говорит Шубин! Зафиксирован выход противника из Х-матрицы! Дистанция одиннадцать тысяч. Принимайте координаты! Пять мониторов! К бою!

— Активировать все системы! — Приказывает Бердник. — Взлетаем! Разобраться в звеньях и построиться в эшелоне сто. Выходим на цель за планетным диском!

Поверхность ухает вниз, а я словно остаюсь на месте, как всегда бывает при низкой гравитации. Традиционная иллюзия.

Занимаю место справа от ведущего с превышением.

Идем плотно, вся И-03 видна невооруженным взглядом.

Красиво! Двенадцать машин на столбах синего огня огибают планетоид, который пал нам в ноги.

Еще немного и мы вырываемся в открытый космос.

Вот они, наши клиенты. Тактический экран показывает пять меток. И никакого прикрытия? Никакого! Совершенно охамевшие твари. Ну сейчас вам будет!