Пилот на войне
Шрифт:
А когда «Сардар» получил в борт две торпеды, его капитан отдал приказ уходить из боя через Х-матрицу.
Дальше работала простая математика войны.
Три из шести фрегатов успели отступить, а вот «Аббас»…
Атака «Фульминаторов» лишила его хода. «Лотарингия» вырулила с нижней полусферы…
«Аббас» выдержал попадания еще десяти снарядов ГК и трех «Пацификов», после чего взорвался, разломившись на пять частей, которые дрейфовали на высоких орбитах планеты до конца войны.
В дело пошел десант.
Мобильная
56 градусов и 7 минут северной широты, 92 и 56 восточной долготы по местной координатной сетке.
Там были какие-то развалины. Весьма капитальные развалины, надо сказать.
Причем вполне «человеческие». То есть — явно результат деятельности Великорасы.
Контр-адмирал Клеве удивился, но виду не подал. Мало ли что?
Хотя Бартель 2–4 имел индекс малой экономической привлекательности, он был покрыт вполне годной атмосферой. Мало ли кто и что здесь построил (а потом сломал)?
Есть приказ: обеспечить высадку.
Линкор повис над обреченной бригадой. В атмосферу ввинтились беспилотные корректировщики огня.
Часовая бомбардировка выбила основные средства ПКО и ликвидировала вскрытую разведкой капитальную фортификацию.
Одновременно в зоне прямой досягаемости высадился осназ. Бойцы роты встали на сопровождение основных подразделений неприятеля: танков, артиллерии, мобильного ПКО, наведя комбинированный штурмовой удар флуггеров и точечный артналет с линкора.
«Лотарингия» накрывала зенитные средства, после чего над обреченными позициями проходили «Белые Вороны» и — в стратосфере — «Кормораны».
Собственно десанту не нашлось настоящей работы. При полном, стопроцентном господстве в воздухе, действовала все та же беспощадная математика войны.
Сколько продержится пехота (численность — сильно потрепанная бригада, то есть меньше трех тысяч штыков) с выбитой ПКО и броней, против танков, артиллерии и полноценного десанта?
В этом отдельно взятом случае — два часа. Очень долго.
— Как дела, Док? — Бросил в рацию Салман дель Пино, он же Салман Эстебан.
— Нормально. Фельдшеры и медкомбайны справляются, зачем я тут нужен — не знаю. — Голос заметно разочарованный.
— Что, надеялся повторить свой давний подвиг с операциями без наркоза, а? — Салман, не скрываясь, ехидничал.
— Ну… была такая мысль. Это же знаково: именно здесь зародилась моя уникальная методика!
— Старый извращенец! — Констатировал Салман и дал отбой.
Солнце медленно заходило за горизонт. Заканчивался еще один, чертовски длинный день войны. Солдаты собирали трофеи, мимо шла колонна танков. «Тэ десятые» победно грохотали гусеницами, направляясь к дыму недалекого пожарища. Датчики скафандра показывали минус двадцать три имени Цельсия.
Салман с кряхтением опустился на заиндивевший обломок пенобетона, откинул забрало и вздохнул. Полной грудью. Огляделся. За спиной возвышался огрызок башни. Квадратный цоколь и совершенно раздолбанная пристройка метров двадцати пяти в длину.
Напротив — еще одна руина. При жизни это была казарма, не иначе. В стороне — глубочайшие воронки, танкам их приходится объезжать. Вон, командир «коробки» высунулся по пояс из люка, размахивает руками и что-то повелительное кричит. Слов не слышно, но мимика матерная.
Отсутствие гари ясно говорило: руины не свежие, не сегодня сделанные. Диаметр воронок намекал на что-то очень пятисотмиллиметровое. То есть линкор. Но не сегодня.
По всему выходило, что сидит Салман прямо на развалинах узла Х-связи. Того самого, где его достал заряд бластера неизвестной конструкции.
«Ну что… — Подумал он и посмотрел на нагрудный погон. — Вот я и снова комбат! Подтвердили довоенное звание и дали батальон, потому как потери в штурмовой пехоте страшные. Особенно среди офицеров».
Пино сидел среди суеты его нового батальона и размышлял, как же интересно извивается его личная судьба. Сколько раз он вдыхал этот воздух — сладкий запах горелого силумита напополам с сажей и сталью?
Элита сил особого назначения. Проваленное секретное задание. Настолько секретное, что командование решилось зачистить периметр с орбиты. Справедливо. Никаких обид, потому что служба такая. Пираты. Долгие восемь лет в Тремезианском поясе. И вот снова Бартель 2–4, и он снова майор, правда, теперь штурмовой пехоты.
Его тень все удлинялась по воле заходящего солнца, пока не превратилась в огромную стрелку компаса, указывавшую точно на восток.
Поверх нее легла еще одна. Такая же длинная, но явно уступавшая в ширине. Салман обернулся. Сзади стоял Док Фарагут, более известный как Скальпель.
— Ну что, медицина?
— Да все неплохо… разведка, — доктор сделал неопределенный жест рукой.
— Я больше не разведка.
— Ты для меня навсегда разведка.
— Вот будет интересно, если мне дадут какую медаль! — Сказал Салман и засмеялся.
— Это будет справедливо, друг мой. — Ответил доктор и присел рядом.
— Звезда нашла своего героя, вроде того? — Спросил Салман.
— Вроде того. Мировая справедливость. — Согласился доктор.
Помолчали. Потом Салман изобразил как в воздухе затягивается воображаемая петля и захрипел, высунув язык. Оба зашлись в приступе совершенно безудержного веселья.
Так они и сидели, пока на развалины бывшего периметра Чавеса не упала ночь.
На Бартель 2–4 началась переброска войск. Десантные соединения и десантные же средства. Осторожное, постепенное накапливание под прикрытием эскадры Еврофлота.