Пилот особого назначения
Шрифт:
«Веселый!» — одобрительно подумал я.
После чего мы все расселись в креслах-компенсаторах, а «Левиафан» как следует поднатужился и нырнул в X-матрицу.
Альцион.
Чтобы нырнуть туда, изношенным и не самым совершенным движкам LM-225 пришлось пять раз погружать корабль в подпространственный кисель. Потому что Альцион далеко.
Далеко — не то слово!
Если представить владения Великорасы в сильно упрощенном виде, получится колоссальная буква Y, где нижняя планка — Объединенные
И вот за ними, за территорией, которую братья-раки почитают сферой своих интересов, за границей даже условного их контроля, лежит система Альцион. Совсем пустая и совсем ничья, потому что хрен достанешь.
Каюсь, я не знал, что это за звезда и где. Вся ЭОН спасовала, кроме эрудированной Саши Браун-Железновой, которая имела под кудряшками «много кое-что», по выражению Сени Разуваева.
Туда бы прыгать на рейдере Главдальразведки… Их мама верфь и папа военфлот рожают именно для таких случаев!
Но нельзя.
Потому что мы не существуем. Рейдер пиратский, ворованный. Флуггеры чоругские — одна сплошная неучтенка. А нас нет и быть не должно: ни документов, ни уникальных сигнатур, ни позывных в эфире — ничего.
Описывать наш рейд от моего лица — тоска смертная. Хоть я и могу заполнить полноценный авторский лист рассказом об эволюциях на высоких орбитах, а также какие меня в это время терзали эмоции, не думаю, что тебе, мой верный читатель, будет интересно.
Да, выгрузились в космос на орбите Береники.
Да, «Левиафан» поднял «Асмодеи», те вошли в атмосферу, врубили могучие СР-сканеры и обнаружили компактное скопление… некоего материала на поверхности Береники. Первое и третье звенья ушли вместе с «Кирасирами» осназа к планете, а мы, второе звено, остались караулить, усевшись почти на рубеж магнитосферы.
Болтовне в эфире поступила дробь, и это зело верно. Ведь то, что мы не умеем перехватывать гравимодуляции чоругских раций, вовсе не означает, что искомые чужаки тоже такие тупенькие.
Начались тоска и разложение.
Осназ на планете работает тяжело и опасно. Переговоры по узконаправленным каналам — хрен засечешь. Нам общаться запрещено. Ску-у-ука!
Недаром я говорил, что военный пилот — профессия терпеливых! В тот раз терпеть пришлось больше восьми часов, даже бояться надоело. Пока наконец события не начали разгоняться.
Ожила связь:
— Здесь Иванов. К месту осуществления поисковых работ на полной скорости приближается групповая цель. Это определенно наши старые знакомые. Приказываю свернуть патрулирование! Маршрут 5 по автопилоту, следуем в точку эвакуации! Обеспечить барраж до прибытия основных сил!
— Что осназ, что ребята? — спросил Комачо, пока было можно.
— Осназ сворачивается, ЭОН прикрывает. Всё, полетели! — Иванов, как всегда, бесподобно отрывист, но стопроцентно содержателен.
Конечно, мы полетели! Пока Сантуш трепался, мои пальцы сами включили маршевые и нашли маршрут.
«Ёпт!» — только и смог подумать я.
Парабола почти втыкалась в планету. Точка рандеву с рейдером назначена в семидесяти кэмэ над поверхностью! Прямо над куцей местной стратосферой! Это даже не опорная орбита. Это мы, считай, упали!
Пятый маршрут был разработан для скоростного, самого экстренного драпа. Когда времени нет, когда осназ едва успевает сняться с планеты, когда враг покусывает пятки. Для полного форс-мажора, в который, по слабой человеческой природе, никто не верил и к которому никто не готовился всерьез.
Как водится, подоспевший жареный петух клюнул в самое интересное место.
Вот тут и случилась самая страшная часть моей личной саги. Нас догоняли (кто именно, мы не видели), а мы не могли убежать, потому что ждали флуггеры осназа.
Дождались. Практически обдристались со страху, пока два «Кирасира» заруливали на финишер. Какие же, мать их, они оказались неспешные! А еще «десантно-штурмовые»!
Наконец, все забрались в брюхо рейдера, и тот слинял из мрачной системы. Я даже не понял, мы успешно скатались или как? Товарищ Иванов молчал, а осназ разгружался в другой секции ангара — не подглядишь, не спросишь. Пилоты же ничего не видели. Много насмотришь с орбиты?!
Самое интересное в тот раз произошло на планете, на ее поверхности и под нею. И мы скоро туда попадем, дайте срок, мои внимательные читатели.
Между первым и вторым X-переходами двигатели проходили стадию релаксации (люксоген-детонаторы остужались, 5400 Кельвинов — не шутка!), техники тестировали дьюары на предмет микротрещин, а спин-стержни на предмет микродеформаций.
У экипажа, у нас то есть, тоже случилась релаксация. Извольте видеть: в ангаре есть выгородка с рядами противоперегрузочных кресел. На случай экстренного разгона, когда летный персонал не успевает добежать до своих штатных мест, а валить надо срочно и никакой уверенности в работе силового эмулятора. Наш случай.
«Левиафан» выпал из X-матрицы, а мы со стонами посыпались из кресел. Выгородка сильнее всего напоминала пассажирский салон флуггера, которой мог попасть в аварию, но не попал. И конструктивно, и, так сказать, онтологически: пассажиры счастливы, но перенервничали настолько, что похлопать умелым пилотам сил уже не осталось.
— Отчего ж меня так каждый раз колбасит, а?! — воскликнул незнакомый боец осназа и показательно застонал. — Каждый выход из X-матрицы как маленькое похмелье!
— Маленькое?! Ни хрена себе «маленькое»! Будто после литра водки без закуски! — отозвался второй по фамилии, кажется, Арбузов.