Пилюли для феи
Шрифт:
Нет, совсем домик не изменился. Но поменялось многое. Сколько не стой у калитки, входная дверь не распахнётся и хозяйка на крыльцо не выбежит, не прижмётся доверчиво. Да, альва тут всё ещё ждут. Но без радости.
А дверь всё-таки открылась, как и прежде. В слабо освещённом проёме - на крыльцо только дорожка света от горящей в доме лампы падала - появилась нимфа. Встала, ладонь на косяке, будто ей поддержка нужна. Волосы не распущены, собраны в толстую косу. Платье строгое, рукава длинные, воротник под горлышко - никаких ночных сорочек.
Впрочем, Ниар всегда молчала.
Росс вздохнул, открыл-таки калитку, пошёл к дому. Девушка улыбнулась. Попыталась, точнее. Вот чего нимфа не умела, так это претворяться. Ни радости, ни даже гостеприимства изобразить не сумела. Губы, пусть и едва заметно, но дрожали. Глазищи блестели лихорадочно, словно у неё жар.
– Я совсем ненадолго, - успокоил девушку альв.
– На ночь не останусь и ужинать не буду. А вот чаю бы выпил.
Облегчение, которое её скрыть тоже не удалось, кольнуло. А, может, и резануло, Седьмой разберёт! Больно стало - это точно.
Вошёл в дом, привычно бросив трость, перчатки и цилиндр на резной комодик. Повесил пальто на оленьи рога, тут вешалку заменявшие. Даже полы разгладил зачем-то, пелерину расправил. Хотя почему «зачем-то»? Понятно, зачем. Чтобы не оборачиваться, не видеть, как она хлопочет, накрывая на стол. И тоже старается на него не смотреть.
– Ниар, скажи честно, у тебя есть кто-то?
– спросил, будто в ледяную воду прыгнул.
И обернулся резко, чтобы не пропустить ту самую, первую реакцию. Впрочем, для этого и оборачиваться не понадобилось. Чашка, как живая, выскользнула из рук, но не разбилась - глухо тренькнула, упав на толстый ковёр.
Ну да, ковёр. Откуда бы девочке знать, что в столовых не принято пол закрывать? Красиво же, ей нравилось. А Россу нравилось всё, что ей по душе.
Нимфа отрицательно помотала головой, нагнулась, доставая чашку. Пошла на кухню, но альв перехватил её, удержал за запястье.
– Постой. Я верю, что ты... Что верность мне хранишь. Ни это имел в виду. Но в твоей жизни появился другой мужчина, верно?
Снова головой решительно помотала.
– Хорошо. Я, кажется, опять неправильно сформулировал. Н-да, не по-дурацки не выходит. А, пусть так... В твоём сердце появился кто-то другой?
Девушка быстро глянула на альва - в романах пишут: «глаза вскинула». Вот и она только вскинула и тут же уставилась куда-то вниз, то ли чашку разглядывала, то ли пол. Но Алексу и этого мига хватило. Не нужно обладать умением по лицам читать, чтобы дикий ужас заметить. Непонятно только, чего боится. Точнее, за кого: за себя или за него, который господину Россу дорожку перебежал. Хотя, зная Ниар, догадаться несложно.
– И чего ты ждёшь? Что я побегу ему голову сворачивать?
– усмехнулся Алекс.
– Так даже не знаю, кто таков. Поверь, меньше всего я хочу тебе боль причинить.
Девушка закусила губу, но потом решительно поставила чашку на стол. Вскинула руки, замелькали пальцы. Фраза-то короткая, но поди, изобрази её на языке немых. Зато получилось гораздо выразительнее, чем вслух сказанное: «Ты лорд!». Второй раз за день Россу лордство припомнили. Да и вообще о нём в последнее время вспоминают частенько. К чему бы это?
– Ниар, я...
Не дала договорить, прижала к его губам прохладную ладошку. Зажестикулировала быстро-быстро, стараясь убедить его в своей преданности, верности. В том, что «это ничего не значит». Что она «никогда не позволит себе». Было там и про безумную благодарность, и про её понимание: пропала бы, не выкупи господин Росс. Теперь по гроб жизни...
И так далее, и так далее. Бессмыслица, если разобраться.
Алекс молча дал ей закончить. Стоял, улыбаясь, глядя на хрупкую и очень-очень серьёзную нимфу. Нахмуренные бровки ему не нравились. Гораздо приятнее, когда она улыбалась. И не натужно, а от души.
– Глупая, ты давно уже отплатила за всё, - выдавил, наконец.
И только поцеловав в лоб, осознал, насколько это всё пошло, мелодраматично и натужно. Хотел счастья пожелать, но не стал - совсем уж лишнее. Просто оделся и вышел, глотая боль вместе с омерзением к себе.
Вот, кажется, благородно поступил. Ломать девочке жизнь не стал, дом давно на неё переписан, и счёт в банке вполне обеспечит безбедное существование ещё лет на тридцать. А всё равно мерещится, что поступил как подлец. Или это: «Ты лорд!» - так душу царапнуло? Кажется, не избавиться от этого лордства до самой смерти, как будто грех какой.
А, может, он сам и грешит? Может, только сам и считает себя безгрешным? И вовсе это не Семеро мстят, подкидывая одну неприятность за другой? Как бы ещё понять. Других судить легко, гораздо труднее оценить самим сделанное.
Альв глубоко втянул воздух - розами больше не пахло. Лишь снегом, да печным дымом. И пошёл, не торопясь, по дорожке. Трость тихонечко цокала по брусчатке, как будто секунды отсчитывала.
Глава четырнадцатая
Глава четырнадцатая
Глава четырнадцатая
Нашедшего выход затаптывают первым
– И что это было?
– поинтересовался Рон, пялясь на входную дверь, в кои-то веки не распахнувшуюся так, словно её ручкой пытались стену продолбать, а захлопнувшуюся.
Правда, захлопнулась она тоже с немалым шумом - стёкла в окнах звякнули-таки, но без эмоций. Видимо, привыкли уже, что в этой конторе покой может лишь сниться и то не каждую ночь. Ну, подумаешь, унеслась теург из офиса как ведьма на помеле, ну, дверью хлопнула. Так всего же одной и то не сильно.
– У кого-то зубы режутся, - меланхолично ответил оборотню Яте. Подумал и добавил скептически.
– Правда, только молочные.
– Да какое там режутся!
– возмутился Мастерс.
– Всю кровь высосать успела!