Пилюля
Шрифт:
Подъезжаем. Гостиница "Англетер" которую многие советские люди помнят как место смерти Сергея Есенина сейчас называется "Ленинградская". Здесь нам предстоит прожить сутки. Коротков объявляет, что через час собираемся на обед в "Астории", потом отдых. Завтра утром прокатимся на стадион, покатаемся часок и назад в гостиницу до матча.
У меня на этот день большие планы: университет – изобретение томографа, игрок сборной СССР и будущий капитан "Зенита" левый крайний Саша Иванов, клад в Гостинном дворе.
Ха, почти как у барона Мюнхгаузена…
Забросив
Повернув на улицу Гоголя, заметил, как элегантная дама выходя на тротуар поскользнулась, и упала бы не подхвати я её за талию. Когда испуг прошёл, красивая женщина попросила меня представиться и протянула две контрамарки на балет "Раймонда".
Меня и в Москве приглашали на "Раймонду сходить – у Ромма билеты пропадали. Там известная танцовщица выступала, что станет иконой советского балета. А после развала Союза скажет, что фашизм для неё лучше коммунизма. Многие из нашей интеллигенции охотно бы в сорок первом согласились бы поменять "Московское" пиво на "Баварское". В той моей России двухтысячных часть молодёжи тоже готова служить кому угодно лишь бы доллары-рейхсмарки платили…
– Там про любовь. Вам понравится. – сказала она, и добавила, – Наталья Михайловна Дудинская, балерина. А Вы здесь по делам службы? Что? Хоккей? Завтра? Что ж попрошу мужа достать билеты. Никогда не была на хоккее. Всего доброго, Юрий.
Контрамарки оказались на завтрашний вечер, когда нам улетать. Придётся отдать кому-то… Захожу в ресторан "Астории". Высокий потолок, колонны, мозаичный пол – весьма впечатляет. Сажусь за столик нашей четвёрки. У Боброва здесь, как и в других городах, есть подруга. Виноградов шутит:
– По маршруту всех хоккейных и футбольных матчей нас сопровождает " Голубая дивизия"… Так называют девушек мечтающих провести вечер со спортсменами. Ты как, Юрок? А может двух потянешь?
Ржут. Хорошо быть молодым. Отоспался, прогулялся и никакого тебе похмелья. Снова готов весь вечер куролесить.
– Нет, – говорю, – У меня другие планы.
– Ну, смотри, – вещает капитан проглотив ложку солянки, – завтра после игры пара часов будет для отдыха. Только свисни…
Прохожу мимо величественного Исаакиевского собора. Мне нужно через Дворцовый мост доехать до Стрелки Васильевского острова. Слева проплывают в морозном окне Александровский сад и Адмиралтейство, справа – Эрмитаж. Захожу в университет.
Иду по коридору и вижу знакомое лицо. Виктор Залгаллер вёл у нас
– Извините, товарищ. Где можно найти физика Александра Михайловича Прохорова?
– Он на кафедре электрофизики что-то с товарищем Лебедевым обсуждает.
За столом в окружении учебных стендов и приборов сидели два светила науки. Прохоров дал мне пять минут для изложения вопроса. Посмотрел бумаги. Подключил Лебедева к обсуждению вопроса. Через час, обменявшись координатами и дальнейшими планами по проекту, мы разошлись весьма довольные друг другом.
Теперь Иванов. Я был пару раз дома у своего капитана. Вот и сейчас вспомнив дом, пытаюсь найти квартиру. Первая попытка – неудачная. Но, мне тут же подсказали где найти Сашку-футболиста. Звоню в дверь.
Здороваемся. Разговариваем потягивая чаёк на кухне. Он не горит желанием уезжать из Ленинграда. Его зовут в "Зенит", но договора пока нет. Я рассказываю про Маслова, про новую команду, про новые идеи. Постепенно Саша проникается:
– А у нас и сборная СССР будет?
– Будет. Маслов такую команду соберёт, что на следующий год за медали в классе "А" будем бороться. А в "Зените" у тебя ещё неизвестно как пойдёт.
Ха. Неизвестно. Да бомбардиром станет. Штук пятнадцать наколотит.
Дожал таки молодого парня. Поедет с нами на просмотр в Горький. О чём и звоню Маслову с телефонной станции. Бреду к гостинице. Смотрю на тёмные улицы, на мелькающих прохожих и думаю:
Какая же это хорошая штука – Жизнь.
Передо мной из переулка выехала ручная телега. Исполнявший роль коня татарин в тюбетейке тянул скрипучий приёмный пункт. На старых вещах сидела девочка и что-то пела. Увидев, что я наблюдаю за ней, стала петь громче и двигать руками приподнимая плечи.
Вот ведь артистка.
Наш квартет собрался после ужина в номере. Бобров и Шувалов с секасом почему то пролетели. Саня договорился на завтра. Они взяли на каждого по паре бутылок пива. Сидим за столом потягиваем. Тут Виноградов говорит:
– Ты, Юрка, расскажи что-нибудь эдакое. Ты же мастак по этим… фантазиям.
– Ну, слушайте, – отвечаю тоном знатного рассказчика, – Жил был в норе под землёй хоббит…
Все заснули. Обнимаю подушку, вспоминая запах мандарина. Улыбаюсь и засыпаю.
19 февраля 1950 года.
Виноградов перед тренировкой пошутил:
– Юрок, может мне тебе по шлему щёлкнуть, чтобы лучше ловилось?
Все посмеялись над шуткой.
Ну и шутник, блин.
Коротков погонял команду тренируя контрдействия против тактики "бей-беги". Отработали обводку, проходы по борту и зацепы за линию для избежания положения "вне игры". Все три пятёрки готовы к игре.
В полдень начинается матч. Трибуны полны – воскресенье. Первая пятёрка на льду. Я в воротах. Свисток судьи. Рёв болельщиков.