Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том I: Россия – первая эмиграция (1879–1919)

Хазан Владимир

Одними из первых, кому Рутенберг написал из Америки (17 июля 1915 г.), были супруги Савинковы – Евгения Ивановна и Борис Викторович. Каждому из них он писал отдельно. В почтовой карточке последнему говорилось:

Дорогой Борис.

Буду рад узнать, как ты живешь? Пробуду здесь еще месяца два.

Начинаются проявляться довольно важные результаты годовой работы ³.

В Нью-Йорке Рутенберг близко сошелся с Хаимом Житловским, поддержавшим боевую программу активизма, того проповедуемого Рутенбергом, Жаботинским и их единомышленниками нового направления в сионизме, которое было связано с идеей строительства «еврейского национального дома» в Палестине, включая как один из возможных, а на тот момент самый эффективный – военный путь. Позднее, в 20-30-е гг., когда Житловский «обольшевизировался», многие вчерашние его друзья и сторонники публично

порвали с ним отношения, в частности «бабушка русской революции» Брешко-Брешковская (см. об этом: Шуб 1971: 199–202). У нас нет достаточных данных, чтобы проследить отношения Рутенберга и Житловского в более позднюю эпоху (учитывая рутенберговские посещения Америки и их возможные встречи там), но за политическим творчеством своего друга и наставника Рутенберг по-прежнему продолжал следить. Об этом свидетельствует беглая запись в его дневнике (16 июня 1929 г.), из которой следует, что он прочитал статью Житловского о социал-демократических и анархистских идеях в социал-революционном движении, напечатанную в апрельском за 1929 г. номере идишского журнала «Fraye schriftn» (журнал редактировался и издавался жившим в 20-е – первой половине 30-х гг. в Берлине И. Штейнбергом и выходил сначала в Вильно, а потом в Варшаве).

Следует сказать (о чем у нас еще будет идти речь), что во второй половине 30-х гг. сам Рутенберг пережил приступ «большевистской» болезни. Однако в ту пору, когда он встретился и познакомился с Житловским, ни о какой симпатии к большевикам, разумеется, речь еще не шла, а все усилия сосредоточились на решении «еврейского вопроса» в мировом масштабе.

Они оба, Житловский и Рутенберг, вошли в возникшее в июле 1915 г. Бюро национально-социалистической пропаганды, главной целью которого была организация Американского еврейского конгресса (в дальнейшем – АЕКон). Эта деятельность, состоявшая из поездок по Америке и выступлений с разъяснением задач и целей будущего АЕКон ⁴, снискала – с явным намеком на их эсеровское прошлое – небезъехидное прозвище «летучий отряд» (цит. по: Френкель 2008: 652) (помимо них в Бюро вошли также Б. Борохов, И. Чериковер, Д. Бен-Гурион, И. Бен-Цви и др.) ⁵.

Хотя дебаты об АЕКон велись еще до приезда Рутенберга в США, начало целенаправленной деятельности по его организации («конгресс-движение») было положено, как он считал, вместе с возникновением Бюро национально-социалистической пропаганды.

Конгресс-движение фактически основано бюро национально-социалистической пропаганды, которое возникло прошлым летом в Нью-Йорке, – писал Рутенберг в статье «Еврейский конгресс и конгресс-движение» (Di varhayt. 1916.14 июля) ^б.

Уже в августе начал выходить еженедельник «Der yidisher kongres» (первый номер увидел свет 6 августа), материалы Рутенберга появлялись в нем систематически. Здесь также печатались Б. Борохов, Д. Бен-Гурион, И. Бен-Цви, Ш. Левин ⁷, Б. Цукерман и др.

5 августа 1915 г. в нью-йоркском Купер-юнион прошел крупный митинг, собранный Бюро национально-социалистической пропаганды, на котором среди прочих (X. Житловский, И. Гур-вич, Б. Цукерман, Н. Сыркин) выступил Рутенберг (Френкель 2008: 655-56).

13 августа, отчитываясь об этом митинге, «Der yidisher kongres» писала:

Первый большой массовый митинг Бюро национально-социалистической пропаганды, который состоялся в четверг, 5 августа, в Купер-юнион, явился выражением поддержки конгресса и торжественной встречей Пинхаса Рутенберга. Это действительно было историческое событие и полностью отражало настроения и чувства, которыми живет сейчас еврейский Нью-Йорк. Не так часто в этом историческом месте для собраний звучат такие пламенные и ясные речи. Не так много видели здесь проявлений такого высокого вдохновения, такого мощного выражения горячего еврейского национализма.

А тот момент, когда председатель д-р Житловский закончил читать вечерние резолюции и присутствующие встали со своих мест и бурно их приветствовали, был необыкновенно впечатляющим и волнующим. Трудно отыскать нечто подобное в истории массовых еврейских митингов.

Еще задолго до открытия митинга большой холл был переполнен более чем трехтысячной толпой. Сотни людей, пришедших чуть позже, вынуждены были уйти из-за отсутствия места.

Публика почти исключительно состояла из рабочих и работниц, что наглядно говорит о том, насколько пролетариат вдохновлен еврейскими социалистами и представителями «юнионов», насколько они за Еврейский конгресс.

Без четверти девять д-р Житловский, встреченный бурными и продолжительными аплодисментами, открыл собрание и удивительно ясно, отчетливо и понятно описал карьеру Пинхаса Рутенберга и рассказал о целях и задачах Бюро национально-социалистической пропаганды.

Митинг единогласно принял следующую резолюцию:

– принимая во внимание положение евреев вообще и его трагическое обострение в теперешний момент в частности, призываем объединиться и напрячь все силы еврейского народа для нашего освобождения и возрождения;

– мы также поясняем, что это необходимо для созыва Еврейского конгресса в Америке на демократической основе. Долг всех рабочих включиться в движение за Еврейский конгресс;

– мы поясняем, что работа конгресса должна быть сконцентрирована вокруг двух самых насущных вопросов:

а) борьба за полные политические, гражданские и национальные права для евреев всех стран,

б) борьба за суверенный, политически гарантированный дом в Эрец-Исраэль.

Это должно стать платформой Еврейского конгресса.

Последним на митинге выступал Рутенберг. По сообщению той же газеты, его появление на трибуне было встречено ликующими овациями:

Когда в завершение митинга был представлен Рутенберг как гость и как последний оратор вечера, его встретили бурными аплодисментами, вся публика встала, многие махали кепками и платочками.

Он сказал, что не боится руководителей еврейских социалистов. Он с ними немного знаком. Он думает, что они еще слепы, но они скоро прозреют, когда еврейские массы заставят их это сделать, а может, еще раньше.

«Мы, евреи, сами создали социализм, но мы его сами же отравили своим космополитизмом. Все европейские учителя социализма, такие, как Гед, Плеханов, Кропоткин и Вандервельде, стали патриотами. Остались со своим космополитизмом только еврейские социалисты, изгнанные из России и др. стран. Руководители еврейских социалистов достаточно хорошие руководители, но не только для экономической борьбы они нужны. Еврейские массы должны смотреть за тем, чтобы эти руководители вели их сейчас по путям, по которым массы хотят идти».

Собственно в том и заключалась основная цель приезда Рутенберга в США – широкая агитация за программу обретения политической самостоятельности евреев в Палестине, используя «выгодные» условия войны народов за передел мира. Естественно, что программа эта у многих еврейских организаций не только не вызывала восторга, но даже элементарного сочувствия и согласия: ей противостояли традиционное представление о необходимости улучшения условий существования евреев в странах рассеяния и твердая уверенность в сохранении нейтралитета в этой войне. Ряд авторов не находил в позиции «активистов» ничего принципиального нового, полагая, что они лишь стремятся заменить одну форму политического правления – турецкого – на другую – английского, фактически не меняя ничего в традиционном понимании сионизма. Так, Вл. Косовский в статье «Еврейский "активизм”», напечатанной в «Информационном листке заграничной организации Бунда», резко критикуя Житловского, писал, что

он в своих статьях, посвященных обоснованию «национального идеала» в американских газетах «Der Tog» и «Der Idisher Kongres», не приводит ни одного довода, который не был бы уже раньше высказан сионистами. Тем не менее он настаивает на оригинальности своей сионистической философии и старается уверить читателя, что только с возникновением «активизма» сионизм стал тем, чем он должен был быть, и что прежний сионизм, как он формулирован в Базельской программе, – «не настоящий». Но никакими софизмами нельзя устранить того факта, что неосионизм Житловского похож как две капли воды на старый сионизм Усышкина с той несущественной разницей, что у Житловского моген-довид перекрашен под цвета четверного согласия и что вместо термина «правоохранное убежище» он употребляет термин «еврейский дом».

Разбирать с принципиальной стороны «активизм» значило бы повторить все, что давно уже сказано против сионизма в литературе Бунда, так как отличаются они друг от друга только тактическими приемами (Косовский 1915: 12) ⁸.

В Америке под псевдонимом Бен-Ами («сын моего народа», «соплеменник»), Рутенберг издал уже не раз упоминавшуюся выше брошюру «Национальное возрождение еврейского народа», в которой изложил произошедший с ним духовный перелом. Брошюра была написана в подлиннике по-русски, перевод на идиш осуществил В. Ривкин. Завершил он ее еще в Италии, перед самым отъездом в США – на последней странице рукописи значилось: «12 июня 1915 г., Генуя» (Novomeiskii 1962: 11). По выходе из печати ⁹брошюра встретила разные отклики – в том числе далеко не восторженные. Тот же Вл. Косовский подвергал в названной статье плод пера новоиспеченного еврейского деятеля резкой критике. По его словам, Рутенберг в «Национальном возрождении еврейского народа»