Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том II: В Палестине (1919–1942)
Шрифт:
Не прекратилась и тогда, когда Амалия «выздоровела». На новую квартиру, поздней осенью, ее еще «перевезли»; но она быстро вошла, со всеми деталями, в свой прежний образ жизни; выезжала во всякую погоду (а какие это были слякотные осень и зима!), слышать не хотела ни о лечении, ни о режиме, и твердо установила дальнейшие свои планы. Доктор протестовал, категорически восстал и против плана ехать ранней весной в Грасс, указывал на постоянную возможность возвращения болезни, при всех этих условиях: Амалия осталась непоколебима. На категоричность протестов отвечала тою же категоричностью: она «выздоровела»! И такая была у нее сила… внушения, скажем, что окружающие,
49. Яков Осипович Гавронский (1878–1948), брат Амалии, врач; член партии эсеров, см. о нем: Вишняк 1954: 81, 83.
50. Декоративное растение из рода рододендронов (семейство вересковых).
51. Ср. в письме Зензинова Рутенбергу от 6 марта ( RA):
Слышал я, что в отдельном разговоре с Марией Самойловной <Цетлин> Леметр высказывался за немедленныйотъезд в теплый климат, но Илья Исидорович об этом и слышать не хочет.
52. Наверное, Рутенберг писал до этого Фондаминской о необходимости сбросить лишний вес – мотив нередкий в его письмах разным корреспондентам, см., например, в приводившемся письме М. Горькому от 20 июля 1934 г. из Лондона (II: 3).
53. Александр Мильеран (1859–1943), французский социалист-реформист; в 1920-24 гг. президент Франции.
54. От немецкого: Freileihe – ‘свободная ссуда', ‘одалживание!
55. Ср. в письме Зензинова Рутенбергу от 24 марта 1935 г. ( RA):
Благодаря Вам стараюсь ее всячески баловать. Вчера ей вдруг пришло желание иметь новое чистое одеяло. «– Я напишу Петру Моисеевичу, он мне пришлет деньги и тогда куплю себе одеяло…» Только сегодня я узнал об этом, но сегодня воскресенье – завтра же куплю ей одеяло, какое она хотела, и ей скажут, что это от Вас. Она будет счастлива!
56. Сестра милосердия А. Яшвиль, одна из авторов посмертных воспоминаний об Амалии.
57. Елена Алекс<андровна? – еевна?>, сестра милосердия (см. также ее упоминание в следующем письме Фондаминской).
58. Это письмо пришло в одном конверте с письмом Зензинова, который писал (RA):
Пишу из квартиры А<малии> О<сиповны>, чтобы вложить эту записку в письмо А<малии> О<сиповны>, которое А<малия> О<сиповна> сейчас Вам пишет и которое я пойду сейчас сдавать на почту. Знаете ли Вы, что только Вам А<малия> О<сиповна> сейчас и пишет?
59. Ритуальное пасхальное застолье у евреев.
60. Ср. в воспоминаниях Зензинова:
Умирала и умерла она фактически от голода – на 28-ой день голодания. Личико ее стало маленьким, глаза большие, все глубже уходящие внутрь. За месяц до смерти они стали необычайно лучистыми, всех поражали своей красотой (Зензинов 1937:103).
61. Амалия Осиповна намекает на знаменитую куртизанку Марию Дюплесси (наст, имя Альфонсина; 1824-47), умершую от туберкулеза. Дюплесси была любовницей многих выдающихся людей: Дюма-сына (который под именем Маргариты Готье вывел ее в «Даме с камелиями», 1848), Ф. Листа и др.
62. ‘ссамой красивой улыбкой ( фр.).
63. чудесный месяц май’ (нем.).
64. «Новая Россия» – двухнедельный журнал, выходивший в Париже под редакцией А.Ф. Керенского (1936-40; вышло всего 84 номера).
65. Имеются в виду две книги Керенского, вышедшие в 1936 г. в парижском издательстве «Payot»: «La v'erite sur le massacre des Romanov» (с предисловием Bernard Pares) и «L’exp'erience Kerenski».
Часть VI
Несостоявшийся герой?
(О последних годах Рутенберга)
Рутенберг удивительно цельный человек с здоровыми нервами…
Веселым никогда не бываю. Веселости у Господа Бога на мою долю не хватило.
До сих пор речь в основном шла о Рутенберге-деятеле, Рутенберге-герое, жившем в мире, как выразился бы Ф. Достоевский («Скверный анекдот»), «коловращения идей» и пытавшемся найти этим идеям практическое применение. Пусть не всегда его активность увенчивалсь лаврами победителя, но почти всегда сопровождалась колоссальной энергичностью его натуры, деловой предприимчивостью и волевым напором. Деятельная сторона рутенберговской личности при таком портретировании естественным образом оказалась выдвинутой на передний план. Ограничить, однако, этой стороной сложный и неодномерный во многих отношениях, и прежде всего в психологическом, феномен Рутенберга значило бы обеднить его целостный облик. Между тем написанное об этом человеке тем именно по преимуществу и грешит, что до неумеренности выпячивается его активное, деятельное начало и вне внимания остается другой Рутенберг – рефлектирующий, подверженный приступам меланхолии и душевным кризисам. Здесь не следовало бы, конечно, нарушать существующие между «двумя Рутенбергами» пропорции – того, деятельного и энергичного, было гораздо больше, но полностью обойти молчанием существование другого, «подпольного человека», противоположного «фасадному», было бы и неверно, и малооправданно.
Более всего о «подпольном» Рутенберге свидетельствуют его дневниковые записи 30-х гг., не очень, правда, регулярные, но в достаточной мере откровенные, чтобы ощутить разительное несовпадение между внешним и внутренним течением жизни. При всех трудностях и напряжениях – и на это не раз указывалось в нашей книге – чисто внешняя карьера основателя и директора электрической компании в Палестине (и в разные времена – главы ишува)складывалась достаточно успешно: из того многообразия начинаний, за которые он в течение своей жизни брался, ему удалось реализовать наконец своего рода сверхпроект, благодаря которому его имя главным образом вошло в историю еврейского народа и будущего еврейского государства.