Пионеры Вселенной
Шрифт:
– Ваше превосходительство, лопнули баллонеты и газ распространился по всему дирижаблю! Как прикажете поступить?
Ванновский взглянул на Заботина.
– Вы что думаете, генерал?
– Если газ распространился по всему корпусу дирижабля – полет производить нельзя.
– Испытания отменяются! – строго приказал Ванновский. – Пусть снижают дирижабль! – и, повернувшись, пошел к своей карете…
Дирижабль подтянули ниже к земле и, благополучно высадив пилота, повели в эллинг, чтоб выпустить из металлической
На другой день Шварц составил «докладную записку» на имя Военного министра. Он доказывал, что дирижабль сделан отлично и легко выдержал сильные удары ветра… Что после выправления вмятин в носовой и кормовой частях корпуса дирижабль можно будет испытать в полете. Неудача произошла, писал он, из-за непрочности ткани, из которой были изготовлены баллонеты в мастерской Воздухоплавательного парка.
Свалив вину на русских воздухоплавателей, Шварц испрашивал у министра еще десять тысяч рублей, чтоб заказать баллонеты за границей.
Просьба Шварца была уважена. Получив наличными всю сумму и захватив чертежи дирижабля, Шварц и Кох выехали за границу…
Через несколько дней от Шварца пришла депеша: «Считаю свои отношения с Россией исчерпанными…»
В то время как Шварц, прихватив чертежи и казенные деньги, сбежал из России, Циолковский получил два номера журнала «Наука и жизнь», где была напечатана его статья: «Аэроплан, или птицеподобная летательная машина»,
Циолковский ждал, что к нему посыплются запросы от промышленников, но статья не вызвала ни единого отклика. Это было новым ударом по самолюбию.
Прошло два года. О Шварце забыли. Его дирижабль разобрали, а алюминий продали… Только гондола дирижабля еще лежала около мастерских на Волковом поле, напоминая о минувшем…
Циолковский эти годы жил отшельником и ничего не знал о постройке дирижабля Шварца. Его в это время мало занимали земные дела, он витал мыслями в далеких мирах. Таинственная Луна, о которой он много думал и пробовал писать еще в Боровске, теперь перестала его интересовать. Повесть «На Луне» была опубликована, и Циолковский перенесся мыслями на далекие планеты. Его увлекли, захватили астероиды – крохотные спутники Солнца. Ему казалось, что на этих маленьких планетах, удаленных от Солнца дальше, чем Марс, где мало света и тепла, – обитают живые существа.
Эти живые существа совсем не похожи на людей, но они по своему красивы и достигли в своем развитии гораздо большего совершенства, чем люди. Они выработали в себе удивительную приспособляемость. Циолковский мысленно видел астероидян, разговаривал с ними, и ему хотелось рассказать о них людям земли. И вот он пишет новую фантастическую повесть «Грезы о земле и небе».
В последние годы Цполковский жил замкнуто и совсем отдалился от Стрешневых, где собиралось почти все образованное общество Калуги. Он чувствовал себя там неловко, стесненно. Ведь для большинства гостей он был всего лишь учитель уездного училища.
Циолковский уединился в своей мастерской, «парил в мыслях» и был счастлив этим. Но о нем не забывали в доме Стрешневых. Как-то на именинах Сергея Андреевича разговор зашел о дирижаблях. Один из гостей, податной инспектор Ассонов – плотный человек с русой бородкой и непокорной шевелюрой, спросил:
– Я слышал, господа, что Циолковский выпустил книжку об управляемом аэростате?
– Да, Василий Иванович, можем подарить, у нас несколько экземпляров, – сказал Стрешнев.
– Буду благодарен. Признаться, господа, меня очень занимает будущее воздухоплавания.
Лиза принесла зеленоватую книжечку. Ассонов раскрыл ее, начал читать и совершенно забыл об ужине…
Дня через два Ассонов явился в училище и, дождавшись звонка к окончанию занятий, отыскал Циолковского.
– Извините, Константин Эдуардович, пришел с вами познакомиться. Ассонов Василий Иванович. Податной инспектор и любитель точных наук. Прочел вашу книгу об аэростате, подаренную Сергеем Андреевичем Стрешневым, и вот не удержался…
– Я очень рад! Очень рад! – приветливо сказал Циолковский, оглянувшись на шумную ватагу ребятишек. – Тут и поговорить-то негде… Пойдемте ко мне.
– Если сочтете удобным, я с радостью…
Дорогой говорили о дирижабле. Ассонов, в отличие от Стрешнева, задавал такие вопросы, словно сам был изобретателем. Это удивило Циолковского.
– Простите, Василий Иванович, а вы сами тоже изобретаете?
– Нет. Я больше причастен к литературе. Еще двадцать лет назад написал книжку о Галилее и кое-что переводил с иностранных языков. Например, книжки о Ньютоне и Био.
– О знаменитом французском физике Батисте Био, что поднимался на воздушном шаре?
– Да, о нем…
– Я читал, интересно… Очень рад познакомиться с вами поближе. А вот и наш дом…
Они вошли и закрылись в комнате Циолковского.
– Над чем же вы сейчас работаете, Константин Эдуардович?
– Занимаюсь научной фантастикой.
– Вот как? Так это ваша повесть «На Луне» в журнале «Вокруг света»?
– Да. Вы читали?
– У меня сыновья увлекаются… А я еще не успел… Но слышал хорошие отзывы.
– Сейчас пишу «Грезы о земле и небе». Там будет рассказано о жизни на астероидах.
– На астероидах? Об этом мне не доводилось и слышать. Разве там возможна жизнь?
– Не знаю… Но я написал. Есть у меня такой раздел: «Из фантастических рассказов чудака».
– Прочтите что-нибудь, Константин Эдуардович.
– Хорошо. Только если вам будет неинтересно, – кивните – и я тут же прекращу.
– Ну что вы, Константин Эдуардович, как можно.
– Нет, нет, непременно кивните.
Циолковский стал на стул и из отдушины в стене достал свернутую в трубку тетрадь.
– Извините. Храню здесь, чтоб не прочитала жена и дети… Так слушайте…