Пионеры Вселенной
Шрифт:
Цандер, воспользовавшись этим, проскользнул с третьим свертком к себе в комнату.
Медная, сияющая паяльная лампа была водружена на стол.
Усевшись перед ней, Цандер подпер голову руками, задумался.
Сколько он просидел в этой позе – полчаса, час или два, – никто не знает. К Александре Феоктистовне пришли подруги с завода. Они разговорились…
Лишь когда маленький кудрявый Меркуша, со стуком распахнув дверь, влетел в комнату, Цандер, улыбнувшись, поднялся.
– Папа, я придумал, папа, посмотри! – восторженно закричал Меркуша, показывая, как он усадил в тележку
Отец покатал по столу тележку и, погладив кудрявые волосы сынишки, ласково сказал:
– Молодец, Меркуша, ты отлично придумал… А вот у меня пока не получается…
Мальчик взглянул на стол:
– Знаю, знаю, папа. Ты из примуса делаешь пушку?
– Да, почти так, – усмехнулся Цандер. – Ну ты, Меркуша, беги к Астре и играй с ней, я должен еще поработать.
– Папа, а ты придешь к нам?
– Обязательно приду. Беги!
Проводив сына, Цандер запер дверь и, немного походив по комнате, опять сел к столу, вооружившись карандашом и бумагой.
Нарисовав паяльную лампу, он легче представил, что ему следует делать. Горелку с направляющей трубкой он стер резинкой и вместо них нарисовал более длинную насадку в виде трубы, завершающуюся конусообразным соплом.
«Вот в этой трубе у меня и будет камера сгорания. А чтоб при работе она не перегревалась, я надену на нее металлический кожух, куда будет нагнетаться холодный воздух».
Цандер облек трубу в кожух и поднялся.
– Хорошо! Отлично! – Он прошелся по комнате, размышляя вслух. – Странно, что эта мысль мне пришла лишь тогда, когда я нарисовал лампу. Видимо, привычка к чертежам так натренировала мое зрительное восприятие, что оно утратило чувство предметности… Пожалуй, и дальше мне надо думать не над лампой, а над ее рисунком, схемой. Это ближе к чертежу, ближе к конструкции.
Оп снова сел к столу и, обдумывая детали, стал рисовать, набрасывать…
«Пожалуй, я неточно нарисовал камеру сгорания. Она должна быть немного шире в начале и уже в конце… а заканчиваться должна конусообразным срезом». Он взял резинку, подтер, поправил карандашом контурные линия камеры сгорания.
«Вот так хорошо! Продолжение трубы будет более узкое, ровное и в самом конце – конусообразное сопло. Его можно будет отвинчивать и заменять другими по форме и диаметру.
Сопло пока сделаю суживающимся, без расширителя – это мне позволит точнее определить параметры внутрикамерных процессов…»
Цандер снова посмотрел на лампу, затем на чертеж.
«Бак для бензина, емкостью в один литр, вполне годится. Годится и насос. А вот трубку для бензина нужно делать новую. Бензин хорошо бы подогревать, он бы лучше распылялся и лучше сгорал… А что, если медную трубку протянуть к самому соплу и сделать несколько витков вокруг конусной части сопла? Конечно, от сопла бензин будет нагреваться и в то же время немного охлаждать сопло. Хорошо! Так и нарисуем…
А кислород?.. Впрочем, для безопасности возьмем сжатый воздух. В нем достаточно кислорода для первичных опытов… Сжатый воздух будет нагнетаться в кожух, охлаждать стенки камеры, а затем, через фигурные щели, – в центральную часть камеры сгорания. Вот мы тут и отметим эти фигурные щели. Вот так… Хорошо. А зажигание? Ну, тут думать нечего! Впаяем в головку камеры сгорания автомобильную электрическую свечу…»
Цандер откинулся на спинку стула, еще раз пристально посмотрел на лампу и на чертеж.
«Конечно, нужно к баку с горючим приспособить термометр, для измерения температуры его крышки… Вероятно, забыты и еще некоторые детали, но в основе своей – схема двигателя продумана…»
Цандер поднялся и стал ходить по комнате, разгибая затекшие руки и ноги. Он вдруг почувствовал такую усталость, словно только что поднялся на двадцатый этаж.
«Что такое, уж не заболел ли я? Вроде ничего не делал, а устал ужасно… Надо бы поехать к Стрешневу, посоветоваться, нельзя ли эту работу выполнить на заводе, но, пожалуй, поздновато и устал…»
Цандер взглянул на часы.
«Что такое? Не может быть… Они показывают пять утра…»
Он потряс часы, поднес к уху – они тикали…
Подойдя к окну, отдернул штору. Улица была тиха и пустынна. Начинало светать. Розовые лучи солнца уже играли на золотом куполе далекого храма.
– Вот так штука, уже утро! – усмехнулся Цандер и, быстро постелив постель на диване, лег, сладко потягиваясь. Он был неизъяснимо рад, что нашел столь простое решение.
4
Никому не говоря о своей «находке», Цандер по вечерам запирался в своей комнате и сидел над расчетами и чертежами опытной модели. Надо было высчитать наиболее выгодную форму и размеры сгорания, определить конус и сечение сопла, толщину стенок камеры и кожуха, диаметры струйного распылителя и штуцера для подачи сжатого воздуха.
Лишь недели через две, когда все эти работы были закончены, Цандер позвонил Стрешневу и попросил его приехать и привезти опытного слесаря-универсала, который бы согласился работать во внеурочное время за особую плату.
– А что нужно делать? – спросил Стрешнев.
– Есть одна срочная и чрезвычайно важная работа, о которой могу рассказать лишь при встрече.
Стрешнев понял, что речь идет о двигателе.
– Хорошо, – сказал он, – в воскресенье жди! Да, минуточку, Фридрих… Ты не получил от Циолковского новой брошюры «Ракетные поезда»?
– Получил. Прочел. А что?
– Я прочитал, Фридрих, и несколько дней хожу под впечатлением. Здорово! А? Чтоб обеспечить взлет в мировое пространство, он придумал систему ракет, целый поезд, способный взять с собой горючего, в четыре раза превышающего вес самого поезда. Ловко! Что ты скажешь?
– Да, я знаю… Правда, об этом же писал в своей книге Оберт. Он предлагает соединение двух ракет, только в обратной последовательности. У него начинает движение нижняя большая ракета. Она поднимает верхнюю малую ракету. А у Циолковского, как ты помнишь, первая ракета тащит по рельсам, до сильного разгона, сцепленные с ней другие ракеты. Поднимаясь все выше и выше в горы, ракеты достигают огромной скорости, и весь поезд взлетает, устремляется в космос. По мере сгорания нефти первые ракеты отсоединяются, а другие продолжают полет, все увеличивая скорость.