Пионовый фонарь
Шрифт:
Так он совершил ошибку, с которой началось падение его дома. Минул еще один год, и барышне исполнилось семнадцать лет.
К господину Иидзиме часто захаживал лекарь по имени Ямамото Сидзё. Считался он знатоком древней китайской медицины, на деле же был из тех лекарей-болтунов, что ни разу в жизни своей не подали болящему ложки с лекарством. У других лекарей в сумках пилюли и порошки, а у этого только костяшки для фокусов да бумажные шутовские маски. И был у него знакомый, ронин Хагивара Синдзабуро, живший на доходы с рисовых полей в Нэдзу и домов, которые он сдавал внаем. Природа наделила его прекрасной наружностью, но в свои двадцать с
– Погода сегодня прекрасная, предлагаю прогуляться по сливовым садам в Камэидо. На обратном пути заглянем в усадьбу одного моего знакомого, Иидзимы Хэйдзаэмона. Нет-нет, не отказывайся. Я знаю, ты застенчив и сторонишься женщин, но ведь нет для мужчины большей радости, нежели женщина! А в этой усадьбе, о которой я говорю, одни только женщины – миленькая барышня да ее добрая верная служанка, больше никого нет. Зайдем хоть шутки ради! Знаешь, на девичью красоту полюбоваться просто – и то уже утешительно. Хороша цветущая слива, спору нет, но она неподвижна и молчит, а женщина пленяет нас и речью, и движениями. Я вот человек легкомысленный, мне подавай женщину… В общем, собирайся, пошли.
Так или иначе, лекарю удалось уговорить Хагивару. Они отправились в Камэидо, погуляли по сливовым садам, а на обратном пути завернули в усадьбу Иидзимы.
– А вот и мы! – крикнул у калитки Сидзё. – Разрешите!
– Кто это? – отозвалась из дома Юнэ. – Ой, да это господин Сидзё! Добро пожаловать!
– Здравствуйте, госпожа О-Юнэ, – сказал Сидзё. – Нижайше прошу прощения, что столь долго не навещал вас. Барышня, надеюсь, здорова? Превосходно. Нелегко, однако, стало добираться до вас, с тех пор как вы переселились сюда из Усигомэ! Но все равно это непростительная небрежность с моей стороны.
– Вы у нас так давно не были, – сказала Юнэ. – Мы уж решили было, что с вами что-нибудь стряслось. Мы ведь вас частенько вспоминаем. А куда это вы сегодня ходили?
– Поглядеть на цветущие сливы в Камэидо, – ответил Сидзё. – Но, знаете ли, недаром говорят, что любоваться цветущей сливой можно без конца. Мы так и не нагляделись и просим разрешения побыть среди цветущих слив в вашем саду.
– Пожалуйста, сколько угодно! – воскликнула Юнэ, отворяя калитку в садик. – Мы будем только рады… Проходите, пожалуйста.
– Вы очень добры.
Приятели прошли в садик. Юнэ, нисколько не стесняясь, заметила:
– Можете и покурить здесь… Право, – как приятно, что вы вздумали сегодня навестить нас. Мы с барышней совсем истомились от скуки. А теперь простите, я на минутку оставлю вас.
– Превосходный дом… – сказал Сидзё, когда Юнэ ушла. – Кстати, мой благородный друг Хагивара, меня поразил тот изысканный стих, который ты сложил сегодня. Как это там у тебя… Э-э…
Огня до трубки Не донесет моя рука Средь сливовых ветвей… [ 11 ]11
Здесь и далее перевод стихов В. Сановича.
Очаровательно! А у грешников вроде меня и стишки получаются грешные:
А у меня иное на уме, Когда хвалю я сливу, Другой меня притягивает запах…Каково? Нет, ты просто невозможен. Ну куда это годится – пребывать в постоянной меланхолий и ничего, кроме книг, не замечать? – Тут Сидзё извлек тыквенную бутылку. – Здесь осталось еще немного водки, глотни… Что? Не хочешь? Ну, как хочешь, тогда я сам.
Но в это время появилась Юнэ с угощением.
– Извините, я оставила вас одних, – сказала она.
– Госпожа О-Юнэ! – провозгласил Сидзё. – Мы просим разрешения лицезреть барышню! Это мой ближайший друг, рекомендую. Мы к вам сегодня запросто, без гостинцев, так что… О, сладости! Какая прелесть. Благодарю от души. Хагивара, отведай. Бобовая пастила просто превосходна!
Когда Юнэ разлила чай и снова удалилась, Сидзё сказал:
– Ты угощайся, ешь больше. Этим ты только окажешь им услугу. Их в доме всего двое, а сладостей и всяких других гостинцев им приносят столько, что съесть они все равно не в состоянии. Добро портится, заводится плесень, хоть выбрасывай. А барышня здешняя такая красавица, какой нигде в мире не найдешь. Вот она сейчас выйдет, сам убедишься…
Пока Сидзё разглагольствовал, О-Цую, дочь Иидзимы, томимая любопытством, выглянула из своей маленькой комнатки в щелку между раздвинутыми сёдзи и увидела прекрасного Хагивару Синдзабуро. Он сидел рядом с Сидзё, мужественный и изящный, лицом подобный цветку, с бровями, как месяц, красавец мужчина, от которого глаз не оторвать, и сердце О-Цую затрепетало. «Да каким же ветром занесло его к нам сюда на мою погибель?» – подумала она. У нее закружилась голова, и мочки ушей вспыхнули алым пламенем. Ни с того ни с сего ею овладел страх, она быстро захлопнула сёдзи, как бы желая спрятаться, но так ей не было видно его лица, и она снова раздвинула сёдзи, притворяясь, будто любуется цветущими сливами в садике, бросила украдкой взгляд на Хагивару, снова застыдилась и спряталась и снова выглянула. Так она выглядывала и пряталась, пряталась и выглядывала, – не зная, на что решиться.
– Послушай, Хагивара, – сказал Сидзё, – ведь барышня с тебя глаз не сводит! Посмотри, притворяется, будто смотрит на сливы, а глядит все время сюда! Ну, друг мой, сегодня ты меня обскакал, ничего не попишешь. Вот опять спряталась… Опять выглянула… То спрячется, то выглянет, то выглянет, то спрячется, ну ни дать ни взять баклан на воде – то нырнет, то вынырнет!
Сидзё уже орал во весь голос. Юнэ принесла вино и закуски.
– Барышня просит вас принять угощение, – сказала она. – У нас, правда, все простое, без разносолов, но барышня надеется, что вы останетесь довольны и, как всегда, потешите ее своими шутками.
– Помилуйте, сколько беспокойства… – сказал Сидзё. – Что это, суп? Замечательно. И подогретая водка? Отлично. Холодная у нас еще осталась, но подогретая куда лучше. А нельзя ли попросить к нам барышню? Ведь, говоря по правде, мы к вам сегодня не из-за цветущей сливы вовсе, а из-за барышни… Что? Нет-нет, я ничего.
рнэ расхохоталась.
– Я ее уже звала выйти, а она сказала: «Я не знакома с приятелем господина Сидзё, и мне неловко». Я ей говорю: «Тогда, конечно, не выходите». А она и говорит: «Выйти все-таки хочется».