Пиппи Длинныйчулок садится на корабль
Шрифт:
Фридольф исполнил команду. «Попрыгунья» была готова отправиться к дальним берегам. Но тут…
— Нет, папа Эфраим! — вдруг воскликнула Пиппи. — Так дело не пойдет. Я не могу.
— Что ты не можешь? — удивился капитан.
— Я не могу, чтобы хоть кто-нибудь на всем свете плакал и горевал из-за меня. Тем более Томми с Анникой. Спускайте трап!
Капитан Длинныйчулок с минуту молчал.
— Делай как хочешь, — сказал он наконец. — Ведь ты всегда так поступала.
Пиппи кивнула.
— Да, я всегда так поступала, — согласилась она.
На прощанье Пиппи и ее папа обнялись так крепко, что ребра у них снова затрещали. Они договорились, что капитан будет часто-часто навещать Пиппи.
— Скажи, папа Эфраим, — спросила дочка, — разве не лучше ребенку сидеть у себя дома, чем болтаться по морям и жить в глиняной хижине?
— Ты, как всегда, права, дочь моя, — согласился капитан. — Конечно, на Вилле Вверхтормашками ты сможешь жить спокойнее и соблюдать режим и порядок. А для детей режим и порядок — первое дело.
— Правильно, — обрадовалась Пиппи, — для детей лучше всего жить по заведенному порядку. Но только лучше, чтобы порядок завели они сами.
И вот Пиппи попрощалась с матросами и в последний раз обняла папу Эфраима. Потом она сильными руками подняла лошадь и снесла ее вниз по трапу. «Попрыгунья» подняла якорь. Но в последний момент капитан Длинныйчулок вспомнил, что забыл что-то очень важное.
— Пиппи! — закричал он. — Тебе, поди, надо оставить еще хоть немного золотых монет.
И он бросил с палубы корабля еще один чемодан с золотыми монетами. Но, к сожалению, корабль успел уже отойти довольно далеко от берега. Плюх! И чемодан упал в воду. Толпа на берегу только ахнула. Но тут снова послышалось — плюх! Это нырнула Пиппи. Мгновение спустя она вынырнула, держа чемодан в зубах. Она вскарабкалась на причал, стряхнула водоросли с уха и сказала:
— Ха! Теперь я снова богата, как тролль!
Томми и Анника еще не успели понять, что случилось. Они стояли разинув рты и таращили глаза то на Пиппи, то на лошадь и господина Нильссона и чемодан, то на «Попрыгунью», которая на всех парусах уходила в открытое море.
— А ты… ты не на корабле? — неуверенно спросил под конец Томми.
— Угадай с трех раз! — ответила Пиппи, выжимая намокшие косички.
Она посадила на лошадь Томми, Аннику и господина Нильссона, взвалила на нее чемодан и запрыгнула сама.
— Назад на Виллу Вверхтормашками! — крикнула она звонко.
Тут наконец до Томми и Анники дошло, что случилось. Томми был до того рад, что запел свою любимую песню:
Вот шведы шагают и трубы гремят…Анника плакала так долго, что сразу ей было не остановиться. Она продолжала всхлипывать. Но теперь это были счастливые всхлипывания, которые скоро прекратились. Пиппи обхватила ее крепкими руками, и Анника чувствовала себя в полной безопасности. Ах, как все было замечательно!
— Что мы будем сегодня делать, Пиппи? — спросила Анника, когда перестала всхлипывать.
— Да что там, может, в крокет поиграем, — ответила Пиппи.
— Давайте, — согласилась Анника. Она знала, что с Пиппи даже в крокет играть не скучно.
— А может… — сказала Пиппи и помолчала.
Все дети из маленького городка побежали гурьбой за лошадью, чтобы услышать, что Пиппи скажет.
— А может, — повторила она, — может, сгоняем к речке и поучимся ходить по воде.
— Но ведь по воде ходить нельзя, — возразил Томми.
— Что значит нельзя? На Кубе я встретила одного столяра, который…
Лошадь поскакала галопом, дети отстали и так и не услышали продолжения рассказа. Но они долго стояли, глядя вслед лошади, мчавшейся во весь опор к Вилле Вверхтормашками.