Пир на закате солнца
Шрифт:
По возвращении домой сестра не выглядела особо расстроенной, ужинала с аппетитом, смотрела по телевизору, как обычно, сериал «Ранетки». Полина даже всерьез задумалась о ее эмоциональной черствости – вот ведь дети какие, вроде дружили, вроде «втюрился», а с глаз долой – из сердца вон.
Надо бы поговорить с сестрой Валеркой, но… Как это сделать правильно? Вдруг с этим мальчиком и правда приключилось что-то плохое, ужасное, так как бы не напугать ее, не травмировать детскую психику?
Ночью снова пошел сильный дождь. Разговор сестер
Вот сейчас четыре утра, а она проснулась. Ощущение такое, словно внутри ее тошнота… тяжесть…
Отчего так холодно в комнате?
Створки окна были настежь распахнуты, шторы вздувались от ветра, как паруса. Полина снимала квартиру на первом этаже «хрущевки», и она никогда не ложилась спать с открытым окном, а сейчас…
Ливень шумел, на фоне окна темнел силуэт. Лера в ночной рубашке – у окна, опершись о подоконник.
На секунду Полине показалось: ничего этого нет, сестра ей снится. И тут Лера шепотом спросила:
– Ты тоже проснулась? Смотри, он там.
– Кто? – Полина села на диване.
– Он.
– Да кто?
– Данила.
Под окном стоял мальчик. Полина ахнула, всплеснула руками: да что же это такое – один, ночью, на улице под дождем – ребенок! Его с милицией ищут, а он бродит под дождем – промокший насквозь. Что случилось, он из дома сбежал? Может, родители его лупили – эти генерал с генеральшей, может, что-то еще произошло?
Накинув на себя куртку – как есть в ночной рубашке, в тапочках, крикнув сестре «закрой окно!», она выскочила под дождь с зонтом. Подбежала к мальчику.
– Данила! Да что же это такое…
Он весь дрожал, на нем не было нитки сухой, Полина закутала его в куртку, ухватила в охапку, он не сопротивлялся, он был какой-то вялый, безучастный ко всему.
– Сейчас, сейчас… пойдем к нам… Надо переодеться, иначе схватишь воспаление легких… Где ты был, тебя же родители ищут повсюду…
В крохотной передней, приказав Лерке принести из ванной полотенце и махровый халат, она начала тормошить Данилу, снимая с него мокрую футболку. Господи, в такую погоду на нем не было даже куртки! О чем только думали его родители?!
– Сейчас, быстренько… вот надень сухое… вытрем тебя… вот, хорошо, молодец… Что с тобой? Где ты пропадал? Нас вон с Лерой в милицию вызывали, тебя все ищут – родители, школа. Ты что, из дома сбежал, да?
Данила не отвечал, зубы его клацали, его бил озноб. Выглядел он скверно – усталый, изможденный, грязный. От его мокрой одежды шел какой-то странный зловонный запах, Полине даже показалось, что мальчик обмочился, обмарался. Она хотела было выкинуть эти тряпки, потом подумала, что лучше будет отдать их его родителям – завернула в газету и положила в пластиковую сумку – вот так, чтобы не воняли.
– А как ты тут очутился? Как ты нашел Леру? Как ты узнал, что она
– Я не говорила. – Лера внимательно смотрела на мальчика. – Слушай, правда, Даник, откуда ты взялся?
– Говорила, говорила, ты просто забыла, другого объяснения нет, – оборвала ее Полина, – пока отстань от него, не трогай, я сама его расспрошу обо всем… Ой, надо же немедленно позвонить его родителям, они ведь там второй день с ума сходят. Данила, какой у вас номер домашний? Я позвоню твоей маме и…
– Я хочу есть. – Мальчик вцепился в ее руку, словно удерживая.
– Ну конечно, сейчас… сейчас, мой хороший, мы тебя накормим, конечно, ты проголодался. – Полина метнулась на кухню. – Я чайник поставлю. Лера, а ты пока помоги Даниле умыться, видишь, какой он грязный.
Лера подтолкнула мальчика в ванную. Полина достала яйца, молоко, решив наскоро сделать омлет с колбасой. Чайник закипал, в ванной гудела вода, за окном шумел ливень – было всего полпятого утра, и все эти звуки в голове сонной Полины сливались.
Свист… как будто дудочка… флейта…
Странная мелодия… восточная? Что-то первобытное, чужое…
НЕТ, ЭТО ПРОСТО У МЕНЯ В ГОЛОВЕ.
Чайник свистит.
В ванной – вода.
ЭТО ТАК ПРОСТО…
ВОДА ПРОСТО ТЕКЛА из крана ровной струей, Данила не подставил ладоней, не умыл лица.
– Слушай, где ты пропадал? – тихо спросила Лера. – Я скучала без тебя.
– Я тоже скучал.
– А что ты такой чудной, заторможенный? – В тесной ванной она была очень близко от него. – Ты это… помнишь, Рябиков из седьмого «Б» про грибы-глюкоиды болтал? Ты их попробовал? Правда, сейчас только май, для грибов рано…
– Я не ел грибов.
– Так чего ж ты все-таки из дома слинял? Где ты был?
– Там. Я тебе покажу. – Данила положил ей руки на плечи.
– Я скучала, думала, это все, ты уже не вернешься. Я… Ой, чувак, ты что делаешь?
Полина на кухне выключила вскипевший чайник. Дети… какие они еще дети, а туда же – один из дома бежит, характер показывает, другая слишком много о себе воображает… мелочь пузатая… Что-то долго они там, в ванной, умываются.
Она взяла из шкафа еще одно полотенце, распахнула дверь ванной и…
Ее двенадцатилетняя сестра и этот мальчишка, обнявшись, целовались взасос. Темные Леркины волосы рассыпались по плечам, а он… этот… он просто прилип к ее губам! В глазах Полины потемнело. Это выглядело… это было ужасно – этот поцелуй… В двенадцать лет?! В этом поцелуе было что-то животное, что-то до крайности порочное. Нечистое.
– Вы что, рехнулись? Лерка, не смей! – Полина рванула сестру за ночную рубашку.
Та обернулась, Полину поразило ее лицо – она вдруг поняла, какой будет ее сестра лет через десять, когда вырастет, станет взрослой. И мысль вдруг пронзила: я этого уже не увижу, я так и не узнаю…