Пир стервятников
Шрифт:
Листья шуршали под ногами, и каждый шаг пронзал болью висок. Они шагали молча, и ветер налетал на них. При свете закатного солнца Меррет перебрался через замшелый холмик на месте главных чертогов замка. За холмиком начиналась богороща.
Петир Прыщ висел на дубу с петлей вокруг длинной тощей шеи. Выпученные глаза обвиняюще смотрели на Меррета с черного лица. Ты пришел слишком поздно, как будто говорили они. Но это неправда. Он не опоздал. Он приехал в назначенное время.
— Вы убили его, — выдавил из себя Меррет.
— Ишь, приметливый какой, —
В голове у Меррета топотали зубры. Матерь, смилуйся надо мной.
— Я привез вам золото.
— Очень любезно с вашей стороны, — сказал певец. — Мы позаботимся, чтобы оно было истрачено с пользой.
Меррет отвернулся от Петира. К горлу подступила желчь.
— Вы… не имели права.
— У нас веревка была, — сказал Желтый Плащ. — Нам и этого хватило.
Двое разбойников связали Меррету руки за спиной. Он был слишком потрясен, чтобы сопротивляться.
— Нет, — только и сумел выговорить он. — Я приехал, чтобы выкупить Петира. Вы сказали, что если золото будет у вас на закате, ему не причинят зла…
— Тут вы нас поймали, милорд, — сказал певец. — Мы немножко солгали.
Одноглазый, подойдя к Меррету с кольцом пеньковой веревки, накинул один конец ему на шею и завязал над ухом крепкий узел. Другой конец он перекинул через ветку дуба, и Желтый Плащ взялся за него.
— Что вы делаете? — Меррет понимал, что глупо спрашивать, но ему до сих пор не верилось в происходящее. — Вы не посмеете повесить Фрея.
— Тот, прыщавый, то же самое говорил, — засмеялся Желтый Плащ.
Нет. Не может быть.
— Отец вам заплатит. За меня дадут хороший выкуп. Больше, чем за Петира. Вдвое больше.
— Лорд Уолдер наполовину слеп и страдает подагрой, — вздохнул певец, — но он не так глуп, чтобы дважды попасться на ту же удочку. Боюсь, что в другой раз он пошлет к нам сто мечей вместо ста драконов.
— Да, пришлет! — Меррет старался говорить сурово, но голос его не слушался. — Он пришлет тысячу мечей, и вас всех перебьют.
— Пусть сначала нас поймает. — Певец взглянул на беднягу Петира. — И дважды он нас повесить не сможет, правда? — Он извлек печальный звук из своей арфы. — Ладно, погоди класть в штаны. Ответь мне на один вопрос, и тебя отпустят.
Ради спасения своей жизни Маррет готов был ответить на что угодно.
— Что ты хочешь знать? Я скажу правду, клянусь.
Певец ободряюще улыбнулся ему.
— Мы, видишь ли, ищем одного беглого пса.
— Пса? Какого еще пса?
— Он откликается на имя Сандор Клиган. Торос сказал, что он ехал в Близнецы. Мы нашли паромщиков, которые перевезли его через Трезубец, и бедолагу, которого он ограбил на Королевском тракте. Ты его, случаем, на свадьбе не видел?
— На Красной Свадьбе? — Меррету казалось, что череп у него сейчас лопнет, но он попытался вспомнить. Там была большая неразбериха, но кто-то должен был сказать, что пес Джоффри рыщет около Близнецов. — У нас на пиру его не было. Может быть, он побывал у бастардов или в лагерях, но кто-нибудь непременно сказал бы нам…
— С ним был ребенок, — сказал певец. — Худенькая девочка лет десяти или мальчик того же возраста.
— Нет. Об этом я ничего не знаю.
— Нет? Жалость какая. Придется тебя вздернуть.
— Нет, — завопил Меррет. — Я ответил тебе — ты обещал за это меня отпустить.
— Я сказал только, что тебя отпустят. Отпусти его, Лим, — обратился певец к Желтому Плащу.
— Да пошел ты, — кратко ответил тот.
Певец беспомощно пожал плечами и заиграл «Когда вешали Черного Робина».
— Прошу вас. — Остатки Мерретова мужества стекали вниз по ноге. — Я ничего вам не сделал. Я привез вам золото. Я ответил на ваш вопрос. У меня дети!
— Зато у Молодого Волка их никогда не будет, — сказал одноглазый.
Меррет не мог думать из-за стука в голове.
— Он опозорил нас, выставил на посмешище перед всем королевством. Мы должны были смыть это пятно с нашей чести. — Отец много раз это повторял.
— Может, оно и так. Что может корявое мужичье смыслить в господской чести? — Желтый Плащ намотал веревку на руку. — Зато в убийстве мы кое-что смыслим.
— Это не убийство. Это была месть. Мы имели право отомстить. Это война. А наш Эйегон, Динь-Дон, бедный безобидный дурачок? Леди Старк ему горло перерезала. Мы потеряли полсотни человек в лагере. Погибли сир Гарс Гудбрук, муж Киры, и сир Титос, сын Джареда… кто-то размозжил ему голову топором. Лютоволк Старка убил четырех наших волкодавов и оторвал руку мастеру над псарней, хотя был уже весь утыкан стрелами от арбалетов…
— А потом вы пришили его голову на плечи убитому Роббу Старку, — сказал Желтый Плащ.
— Это сделал мой отец. Я ничего не делал, только пил. Нельзя же убивать человека за пьянство. — Тут Меррету вспомнилось нечто, могущее спасти его. — Говорят, что лорд Берик всегда судит человека и никогда не убивает того, чья вина не доказана. У вас ничего нет против меня. Красную Свадьбу придумали мой отец, Риман и лорд Болтон. Лотар подстроил так, что палатки рухнули, и поставил арбалетчиков на галерее вместе с музыкантами. Бастард Уолдер возглавил атаку на лагерь… вот кто вам нужен, а не я. Я только пил. У вас даже свидетелей нет.
— Вот тут ты как раз ошибаешься. — Певец повернулся к закутанной в плащ женщине. — Миледи…
Разбойники молча расступились, и она вышла вперед. Она откинула капюшон, и в груди Меррета сжалось что-то, не давая ему дышать. Нет. Нет. Он же видел, как она умерла. Она была мертва целые сутки, прежде чем ее раздели донага и бросили в реку. Раймунд располосовал ей горло от уха до уха. Она умерла.
Ворот плаща скрывал рану, нанесенную братом Меррета, но лицо ее было еще страшнее, чем ему запомнилось. В воде оно разбухло и приобрело цвет прокисшего молока. Половины волос не стало, а оставшиеся стали белыми и ломкими, как у старухи. Там, где она раздирала себе лицо ногтями, запеклась черная кровь. Но страшнее всего были глаза. Они смотрели на него, и в них была ненависть.